– Ты не из Бостона?
Девушка кивнула.
– Ну еще бы! Всегда можно узнать того, кто из Бостона. Это прямо-таки шибает в нос.
Эйкен расхохотался.
– А известно ли вам, что отцы-пилигримы высадились вовсе не в Плимуте? – Старик, говоря это, распутывал рыболовную сеть. – Пилигримы, они поначалу причалили к острову Манхэттен. Решили наловить себе трески про запас. Так вот оно и вышло, что как-то поутру жена одного рыбака выглянула в окно и видит – «Мэйфлауэр» входит в гавань и закидывает сети для рыбы. Ну она повернулась к муженьку и спрашивает: «Как ты думаешь, кто это там?». Ее муж посмотрел за окно: «Должно быть, пилигримы, больше некому. Вот они и добрались наконец!»
Это, разумеется, была чепуха, но даже Джорджина рассмеялась. Все эти девушки из высшего света, каких она знала, ее так называемые подруги, гордились тем, что их предками были те, кто прибыл на «Мэйфлауэре», то есть первые американские поселенцы.
Смех оборвался, когда один из сыновей старика заметил косяк сельди. В следующее мгновение они уже развернули лодку и забросили сети в море.
– Джорджи! Пойди-ка сюда. – Девушка взглянула на Эйкена, потом встала и, пройдя на корму, остановилась у поручней рядом с ним. – Ты видела когда-нибудь, как идет косяк сельди?
Джорджина рассмеялась:
– Да нет, едва ли.
– Смотри туда. – Эйкен показал на воду.
Луна зашла за большое и плотное облако, но гладь воды поблескивала, отливая прохладным и спокойным сиянием. Неожиданно вода засверкала, мерцая и вспыхивая, как будто море таило в себе множество светлячков. Их были сотни, может быть, тысячи – мерцающих вспышек, рассыпанных повсюду, блестящих, мелькающих везде, где хватало глаз.
Джорджина рассмеялась – она в жизни не видела ничего подобного. Зрелище было волшебным, завораживающим и очень красивым. Она чувствовала на себе взгляд Эйкена. Тот стоял, откинувшись на поручни.
Эйкен не смотрел на косяк. Он смотрел на нее. Джорджина гадала, о чем он может думать. Что видел он, глядя на нее? Девушка задумалась о том, что будет с ней дальше. Как она теперь будет жить? Ей больше ничего не оставалось, как только выйти замуж за этого человека.
Странно, подумала Джорджина, как могло случиться, что он оказался единственным человеком на свете, которому она была не безразлична? Она подумала, что Эми она тоже не безразлична и та, конечно же, пришла бы ей на выручку, однако кто знает, где теперь Эмилия Эмерсон! Эми решительно заявила ей, что ни за что не вернется назад. Джорджина размышляла, чувствовала ли Эми себя такой же потерянной, как она сама, или она все-таки послушалась ее советов и испробовала свои женские чары на Калеме Мак-Лаклене.
Рыбаки отпустили сети и стали понемногу подводить их под косяк.
Джорджине было неловко под взглядом Эйкена и от того, какие чувства пробуждал в ней этот взгляд. В ней на мгновение вспыхнуло желание наброситься на него, но, по правде говоря, она устала бороться, да и не могла больше ему противиться. У нее ведь никого не оставалось, кроме него.
Девушкой овладело ужасное ощущение потери, пока она стояла, глядя на мужчин, тянущих сети с рыбой. Они рассыпали улов по всей палубе, и сельди подпрыгивали, бились, прекрасные, серебристые, – они метались в отчаянной попытке вернуться обратно в море, в свой дом.
– Мне хочется их всех бросить в воду, – сказала Джорджина, не глядя на Эйкена.
– Это ничего бы не дало. Их просто выловил бы кто-нибудь другой.
– Ты думаешь? Совсем необязательно. Смотри, как они бьются. Может, они уплыли бы далеко-далеко, в открытое море.
– А там бы их съели морские львы или какие-нибудь хищные рыбы.
Он был прав, но ей от этого не стало легче. Девушка извинилась и отошла. Она чувствовала себя точно рыба, которая билась на палубе.
Выбрав момент, когда все были слишком заняты и никто не обращал на нее внимания, Джорджина встала и бросила несколько рыбок за борт. Это было глупо. И все-таки, как ни странно, ей стало легче.
Глава 38
Тот не узнает радостей изобилия,
кто никогда не страдал от лишений.
Шотландская поговорка
К тому времени, когда они добрались до острова и до дома Эйкена, Джорджина окончательно примирилась со своим будущим. Ей больше негде было жить. Ей не на что было себя содержать. У нее не было другого выхода, как только выйти замуж за Эйкена.
Эйкен разводил огонь в камине; девушка села в кресло и огляделась. Здесь не было ни той чистоты, ни порядка, что на половине Калема.
Джорджина покачала головой:
– Ну и хлев!
Эйкен обернулся и посмотрел на нее.
– Так удобнее жить.
– У меня как будто нет выбора.
– Какого именно выбора?
– Мне некуда больше идти. У меня ничего не осталось. Я думаю, здесь теперь будет мой дом, тем более если мне все-таки придется принять твое предложение. – Эйкен ничего не ответил, но выпрямился, прислонившись к каминной полке. – Думаю, мы сможем поладить, особенно если ты хотя бы иногда будешь вести себя благоразумно. Мы можем смотреть на это как на... ну, в общем, как на деловое содружество.
Эйкен посмотрел на нее долгим, пристальным взглядом. Потом медленно наклонил голову.
– Прекрасно. – Вот и все, что он сказал.
– Значит, ты согласен?
– С моей стороны возражений нет.
– Хорошо. – Джорджина выдохнула наконец. Она даже не подозревала, что затаила дыхание.
– Насколько я себе представляю, при том, что у тебя будет комната, еда и другие расходы, я еще буду платить тебе...
– Платить?
– Ну да. Я додумался до этого благодаря тебе, Джорджи. Это ведь ты объяснила мне, что мне вовсе не нужно жениться. Ты сказала, что мне на самом деле нужна только няня для детей. Ты права. – Эйкен выпрямился, провел рукой по волосам и рассмеялся так резко и нервно, как будто ему только что удалось избежать всех ужасов ада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95