– Будешь ее раздражать, Сэм, она тебе выклюет последний глаз.
Сэм только рассмеялся:
– Эта птица знает, что я зажарю ее на шомполе, если она приблизится ко мне ближе чем на три фута. Может, и стоит поджарить ее на День благодарения.
– В Сэме полно дерьма! Смотри, куда ступаешь! – призвала Медуза, качая головкой в такт каждому слову.
Сэм по-настоящему ненавидел эту птицу. Джим улыбнулся ему, потом снова угостил птицу.
– Когда ты грозишь ее зажарить, она становится колючей. Не забывай, – он погладил птицу, которая заворковала, наклонив головку, – женщины реагируют лучше всего на ласку и комплименты.
– Джим мой герой, – объявила Медуза и потерлась головкой об ухо хозяина, потом выпрямилась, расправила блестящее черное крыло и отчеканила: – а Сэм нет.
– Ну что ж, с этим разрешите откланяться. – Джим шутливо отсалютовал Сэму, плотоядно взглянул на Лолли и исчез в зарослях вместе со своими людьми и несносной птицей.
Сэм тоже посмотрел на Лолли. Она ни на секунду не спускала с него глаз, хотя ее удерживали два солдата-повстанца. Лолли вырывалась и бормотала что-то в ладонь, закрывшую ей рот. Сэм постарался не обращать внимания ни на нее, ни на шум, который она подняла. Не получилось. Он все равно чувствовал укор в ее взгляде, и ему это не нравилось, как не нравился и он сам.
– Заткните ее кляпом, – приказал он резким тоном, потом отвернулся и подобрал свою винтовку. – За мной! – прокричал он через плечо по-тагальски.
И больше он не оглядывался.
Прежде чем солдат захлопнул дверь, Лолли умудрилась еще два раза лягнуть и укусить его. Она заколотила по шершавому дереву. Дверь загрохотала, но не поддалась.
Проклятый янки! Жаль, это не его лодыжку она лягнула и не его руку укусила, впрочем, тогда бы она действовала еще решительнее. Он с самого первого дня замыслил получить за нее выкуп, а ведь она как раз начала думать – после того, как он несколько раз спас ее, – что, может быть, он все-таки не так плох. Она даже не подозревала, что все это он делал, чтобы получить свою долю выкупа.
Нет, он был не плох. Он был ужасен.
Она как дурочка поверила, что он пошлет за ее отцом. Все, что ему нужно, – это деньги. Он хотел продать ее. Жизнь ее ценилась только потому, что она была дочерью посла Лару и за нее можно было взять выкуп. Для таких людей, как полковник Луна и Сэм Форестер, ценным было только ее имя. Лолли задумалась, какую ценность она представляет для своего отца, и помолилась, чтобы он хранил ее в своем сердце. Хотя, конечно, трудно вообразить родительскую любовь того, кто не видел дочь почти всю жизнь.
Мечтательной девочкой она рисовала отца храбрым, мужественным человеком, который пожертвовал семейным счастьем ради своей страны. Она представляла их встречу, когда он скажет, что хотел бы быть рядом во время всех важных событий в жизни маленькой девочки, но он не мог себе этого позволить. Его долг был служить очень многим людям, а не только одной девочке. Он не мог быть настолько эгоистичным.
Теперь, оставшись одна в маленьком темном сарае, Лолли уже почти не надеялась, что эта мечта когда-нибудь осуществится. Когда ее глаза наконец привыкли к темноте, она оглядела сырое помещение. В нем были сложены до потолка корзины, ящики, бочки. Лолли сделала к ним шаг и споткнулась обо что-то, а когда посмотрела вниз, увидела, что это был какой-то длинный металлический инструмент. Кажется, братья называли его гвоздодером. Она отбросила его ногой в сторону и подошла к бочке. Вытерла с крышки пыль и уселась сверху.
Было тихо, очень тихо. Лолли осмотрела темное помещение, терзаемая страхом и еще больше одиночеством. Сколько же они продержат ее здесь, подумала она и ужаснулась, представив, что, возможно, ей придется пробыть здесь много дней. Она вдруг снова почувствовала себя трехлетней девочкой, застрявшей в темном колодце. Воздух здесь был такой же – влажный и мертвый. Свет в колодец проникал только через небольшое отверстие. Свет в это помещение проникал только сквозь маленькую щель между дверью и косяком. Лолли могла разглядеть лишь висячий замок.
Внезапно ей захотелось завопить во все легкие, чтобы крыша слетела вниз, но вместо этого она только глубоко вздохнула.
В углу за корзиной что-то зашуршало. Лолли поджала ноги и обхватила руками колени, в панике осматривая пол. По рукам у нее пробежали мурашки, и она задрожала, представляя всевозможную живность, с которой ей придется провести много дней... одной... пока она здесь ждет.
Сэм уставился на вожака партизан, не в состоянии поверить тому, что услышал.
– Что значит, черт возьми, она тебе не нужна? Да за нее можно выручить огромный выкуп, Андрес!
– Мне не важно, сколько серебряных песо стоит эта девица. Все равно она не стоит тех бед, которые повлечет за собой требование выкупа. Это может помешать нашему движению. – Андрес Бонифасио, вождь повстанцев, один из руководителей патриотической организации «Катипунан», перестал взволнованно расхаживать и взглянул на Сэма. – Ты допустил ошибку, мой друг. Твое правительство снимет с меня голову, если мы возьмем ее в заложницы. Ее отец-посол позаботится об этом. А у нас и так много проблем с испанцами, которые подошли прямо к нашему двору, как ты говоришь. Мне нужна поддержка Соединенных Штатов. И это стоит большего, чем любой выкуп. У посла Лару очень большое влияние. Я не могу рисковать потерей американской помощи. Слишком много филиппинцев проливали свою кровь в тяжелейшей борьбе, чтобы потерять поддержку всесильной страны ради нескольких шальных тысяч.
Сэм наблюдал, как вождь повстанцев снова принялся расхаживать. Надежда на премию погасла быстрее, чем свеча на ветру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108