Он лег лицом на пол. Ребра болели от пинков, левая нога онемела от ударов, полученных, когда Луна, целивший сапогом по ребрам, промахивался. Руки так опухли от пыток, что веревка вокруг запястья сжимала как тиски.
Ничто на свете не заставило бы его шевельнуться. Он устал, очень устал и тем не менее подавлял желание заснуть. Ему нужно было знать, что он все еще владеет своим телом. Полностью владеет. Это была своего рода тренировка воли, которой он не мог пренебречь. Слишком часто в прошлом эта способность помогала ему выжить.
Слева послышалось шарканье. Девушка остановилась и долго стояла рядом с ним. Затем он почувствовал робкое прикосновение к руке. Сэм слегка повернул голову и поморщился от боли.
Он хотел было открыть глаз, но на это ушло бы слишком много сил, а их у него не осталось после нескольких часов допроса. Но Луна все равно ничего не узнал. Сэм не выдал источник, откуда прибывает оружие. Он назвал полковнику вымышленное имя поставщика, а чтобы проверить его слова, понадобится не меньше трех дней. К тому времени Сэм надеялся оказаться далеко. Если, конечно, он сможет когда-нибудь пошевелиться.
Черт, как болит скула... можно подумать, он провел десять раундов с Бостонским Силачом.
Через несколько секунд, тянувшихся очень долго, пальцы девушки отвели с его лица пряди волос, задев при этом ноющую скулу.
– Проклятие, – простонал он разбитыми губами и тут же почувствовал, как его рот нежно промокнули влажной тканью.
– Бедняга.
Похоже, она плачет. Только этого ему не хватало – рыдающей Лолли Лару.
Сэм сглотнул, что потребовало чудовищного усилия, потом облизнул губы.
– Я уже сказал: мне не нужна твоя жалость. Оставь ее при себе.
Тихо охнув, девушка отдернула руки, словно обожглась. Сэм ждал, что она поспешит уползти в свой угол переживать обиду, но не услышал шороха. Она лишь пробормотала что-то, и как он ни старался, слов не разобрал. Потом его лица снова коснулся влажный комок ткани, хотя он только что отверг ее помощь.
Избитое тело сдавила усталость, и он перестал бороться со сном, дарящим блаженное забвение. Когда сложенная в несколько раз тряпка задела глубокую ссадину на лбу, Сэм поморщился. Сквозь густой туман боли до него донеслось бормотание. Сэм не мог улыбнуться, хотя ему очень хотелось. Он все глубже погружался в сон, и тем не менее его последняя сознательная мысль была о том, что она сказала. Ее слова не являлись выражением жалости, паники или смирения. Они свидетельствовали о непреклонном характере строптивицы. Прелестная маленькая леди Лолли Лару только что обозвала его проклятым янки.
– Перестань бормотать, черт побери!
Лолли подняла глаза и увидела на разбитом лице Сэма сердитую гримасу. Тогда она мило улыбнулась и начала не очень громко напевать без слов «Дикси».
Сэм с шумом втянул воздух и тут же поморщился. Мурлыканье стихло. Ему было плохо, и выглядел он ужасно, но она поступила бы очень глупо, если бы попыталась что-то сделать для него, пока он бодрствует и способен двигаться. К тому же нельзя было допустить, чтобы он догадался, как она сочувствует ему. Он просто нагрубил бы ей, что и произошло вчера вечером. С другой стороны, она не могла не оказать помощи избитому человеку, истекающему кровью. Это было бы не по-христиански.
Всю ночь он пролежал на середине лачуги, ни разу не шевельнувшись. Юлайли даже забеспокоилась, не умер ли он. Время от времени ей удавалось разглядеть едва заметное движение спины в такт мерному дыханию. Она оторвала огромный кусок от нижней юбки и попыталась подсунуть Сэму под голову, когда тот заснул. Мгновенно пробудившись от сна, Сэм швырнул в нее острую щепку, пролетевшую в дюйме от ее лица. После этого Юлайли держалась на почтительном расстоянии.
С рассветом, пробившимся в лачугу золотисто-розоватыми лучами, Сэм отполз в свой угол. Видя, с каким трудом он передвигается, Юлайли собралась помочь ему, но он оскалился, глядя на лоскут от нижней юбки, и осадил девушку, отпустив ехидное замечание о том, что заниматься благотворительностью уже поздно. При этом он так злобно посмотрел на нее, что Юлайли не осмелилась перечить. Оказавшись в своем углу, он затаился и не издавал больше ни звука.
А тем временем она чуть не сошла с ума. С потолка свалился еще один жук, трехдюймовое чудовище.
Правда, он упал на расстоянии двух шагов от нее, но от этого ей было не легче. Она попыталась поговорить сама с собой, чтобы развеять страх – больше ей говорить было не с кем. Он прорычал из угла:
– Займись чем-нибудь, но молча.
Она украдкой взглянула на него. Синяки на скуле были почти такими же черными, как его кожаная повязка на глазу, правда, отдавали синевой. Рассеченная нижняя губа кровоточила и распухла. Глубокие ссадины разрезали впалую щеку и лоб.
До сих пор ей не доводилось видеть избитого человека, и было бы хорошо избежать подобного зрелища до конца жизни. Все это дело рук полковника Луны, которого она безмерно боялась. Ей хотелось убежать от этого сумасшедшего как можно дальше, но оставался еще один день заключения.
Сэм выругался громко и смачно. Ей понадобилась вся ее гордость, чтобы промолчать. Зашевелившись, он попытался стянуть сапог. Руки соскользнули с голенища, и он снова выругался. Отвернувшись, Юлайли почувствовала на себе его взгляд, как всегда убийственный.
– Мне нужна помощь.
Чего она никак не ожидала услышать от Сэма Форестера – это просьбу о помощи. Но ей не послышалось.
Юлайли переместилась поближе и выжидательно посмотрела на него. Он показал на левый сапог. Тут она впервые хорошенько разглядела его руки. Пальцы и кисти опухли И приобрели синюшный оттенок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108