стопка золотых монет и заколка с бриллиантом. Несколько шагов по ковру и…Голос из соседней комнаты заставил ее замереть на полпути.«Тревор, о, Тревор! Ой, как здорово» — да это женщина! — «Еще, еще!»Глубокий, грудной стон — и звуки какой-то возни, судя по всему, на постели. И снова — мягкий женский стон! А за ним — мужской голос, вопрошающий:— Так тебе хорошо, Сесиль?— О да, да, любимый… — это опять она, эта Сесиль.Тень сглотнула слюну, поняв, наконец, что происходит в соседней комнате.— Подожди, я тебя там полижу, — прошептал, правда, достаточно громко, Тревор. Голос его срывался от страсти.Тень неловко поежилась, еще раз бросила взгляд на сверкающую штучку на туалетном столике.— О-о-о, Тревор! Джон мне так никогда не делает. Еще, еще! Ой, как мне это нужно! — почти задыхаясь, молила Сесиль.Тень протянула руку к столику, но она дрогнула: слишком близко были те, в соседней комнате, и слишком действовало то, чем они занимались. Раз — и с грохотом падает хрустальный подсвечник; звук угрозой бьет по барабанным перепонкам.В соседней комнате все стихло.— Что это? — голос лорда Монтмейна прозвучал недовольно-резко: еще бы — прервали его удовольствие!— Что это? — откликнулась Сесиль, голосом, все еще больше напоминавшим стон.— Мне показалось, что в будуаре что-то упало.— Может быть, это твой камердинер? — расслабленно пробормотала Сесиль. Кровать скрипнула.— Мои слуги знают, что им запрещено здесь появляться, когда у меня гости.— О, к черту слуг и все остальное, Тревор, — снова кровать скрипнула.— Ты не можешь потерпеть ни секунды, да?— Когда я так хочу — нет, — простонала Сесиль.Кровать скрипнула несколько раз подряд. Лорд тоже присоединился к стонам своей подруги. Скрип пружин вошел в четкий, постоянный ритм.— Боже, какая ты женщина! И какой дурак твой Джон — разве можно такую, как ты, оставлять без внимания.Тень смогла наконец справиться со своим дыханием и сунула в карман монеты и заколку Бросив последний взгляд в сторону спальни, она бесшумно скользнула к открытому окну и исчезла в туманной ночной мгле.Быстрей, быстрей отсюда! Но вот наконец и темная аллея, где ожидает наводчик. Уф, теперь можно и дух перевести; сегодня опасность была совсем рядом. И все — из-за отступления от одного из железных правил профессии: нельзя было действовать, исходя из того, что лорда Монтмейна нет дома, пока не установлено его присутствие на балу у Фитцроев.Тень сняла черные кожаные перчатки и черную маску. Засунула то и другое в карманы своего черного, сверхшикарного пальто — и нырнула в экипаж, где сидел в ожидании кривоногий компаньон.— Ну, что удалось взять сегодня?Тень положила в мозолистую ладонь заколку. Компаньон поднял ее к свету, падавшему от уличного фонаря. Оценил стоимость.— Несколько шиллингов, сущая безделица, на все, что тебе нужно, явно не хватит. Неужели не могла прихватить что-нибудь еще?— Наверное, могла бы, если бы лорда Монтмейна не было дома.— Он был дома? Бог ты мой! Он тебя не видел, а?— К счастью, нет Он был занят кое-чем.— С бабой, что ли?Тень, несколько смущенная, кивнула:— Когда до меня дошло это, тут уж было не до поисков.Мозолистая рука похлопала Тень по плечу и задержалась там.— Давай-ка домой побыстрее, пока нас самих не грабанули.Тень прищелкнула пальцами — хорошо, что он закончил со своими упреками.— Я не удивлюсь: что-то мне сегодня не везет.— Повезет в другой раз.Тень кивнула; впрочем, перспектива новых приключений такого рода не очень-то, судя по всему, радовала налетчика. Это и так уж очень давно продолжается. Когда же это кончится и как?Дэвон открыла дверь в затемненную спальню, прошла по ворсистому ковру, поставила поднос на столик у кровати, потом отдернула портьеры. В комнату ворвались лучи утреннего солнца, разгоняя мрачный сумрак комнаты. Они осветили высохшую фигуру на кровати и вывели ее из полузабытья. Медленно поднялись ресницы, и старушка неверным взором окинула все, что ее окружало.Леди Макинси полусидела на высоко взбитых подушках; лежать она не могла: задыхалась. Ей понадобилось некоторое время, чтобы сориентироваться в пространстве и узнать свою внучку. Какое-то подобие улыбки появилось на ее бескровных губах; потом она с усилием сделала вдох и снова закрыла глаза.Сердце Дэвон сжалось. Она изобразила беззаботно веселую улыбку, подняла поднос:— Доброе утро, бабуля! Тебе на завтрак сюрприз: свежие апельсины.Леди Макинси снова с трудом открыла глаза. Морщины стали еще глубже — сказывались возраст и болезнь. Ей пришлось собрать в кулак всю свою силу воли, чтобы выговорить несколько слов.— Я не голодна.Улыбка Дэвон стала еще шире и безмятежнее. Нельзя, чтобы бабушка что-нибудь заметила по ее выражению лица.— Вот попробуешь апельсинчик, и знаешь, какой аппетит проснется! А после того, как поешь, у меня еще для тебя подарок. Леди Агата дает тебе почитать «Викария из Чейкфилда» — это Голдсмит. Она думает, что ты получишь истинное наслаждение.— Я не голодна, девочка. Поешь сама апельсин, — прошептала леди Макинси.Какое-то тяжелое предчувствие пронизало все существо Дэвон. Она почти в отчаянии огляделась вокруг. Да, ангел смерти где-то рядом, она почти физически ощущала его присутствие. Он прилетел за ее бабушкой. И ничего тут, наверное, не сделаешь…— Это же для тебя, бабулечка. Тебе нужно есть, чтобы поддерживать силы.Леди Макинси подняла руку и скрюченным пальцем нежно провела по щеке внучки; на лице ее явственно отразилось, как тяжело ей дался этот жест.— Если бы не тот апельсин, как бы много я потеряла!Дэвон поцеловала руку, ставшую почти прозрачной, и крепко прижала ее к себе.— Ты мне так много дала, бабулечка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88