Так сказать, закон диалектики в действии: единство и борьба противоположностей… Однако обсуждать законы диалектики со случайным человеком Алена не собиралась, поэтому уточнила только:
– Теперь понятно?
– Понятно, - просипел телефонный собеседник, и Алена просто-таки увидела, как он кивнул лысоватой головой. При этом увиделись и некоторые другие черты: он курит, конечно, и курит много. Пожалуй, ему далеко за сорок, может быть, и за пятьдесят, он худ, желчен, у него длинное лицо с унылым носом и тонкогубый рот. Одет, разумеется, в тренировочные штаны с пузырями на коленях и в несвежую рубаху. А в свободной руке зажата небось бутылка "Клинского"…
Ну, это уже полные кранты. Жуть, с таким даже по телефону говорить неохота. Уж лучше мечтать о содержимом холодильника, о творожках "Чудо": ванильно-грушевом, ванильно-персиковом, черничном, а также вишнево-черешневом…
Ох, ох, искушение!.. Бог Шейп, на тебя вся надежа!
– Извините, а вы только это хотели у меня узнать? Чем Ярушкина отличается от Дмитриевой? - спросила Алена с намеком на нетерпение. Типа, она такая занятая писательница.
Ну да, в самом деле занятая, правда истинная. Нынче надо еще десять тысяч знаков нащелкать, а на дворе ночь-полночь.
– Я читал ваши романы, - сообщил собеседник.
– Да?.. - насторожилась Алена. - Ну и как?
– Ничего, нормально. Особенно "Бедный, бедный Достоевский!" мне понравился. Круто вы там завернули… с этими шифрами, с психами, со стриптизерами… И про любовь очень миленько написано .
Очень миленько?! Про великую страсть ее жизни?! А не пойти ли вам, сударь, по направлению к Свану, условно говоря?
Однако Алена, сама не зная почему, опять сдержалась и позволила себе отнюдь не грубость, а всего лишь малую толику высокомерия в голосе:
– Спасибо на добром слове, мне этот романчик тоже нравится.
– А вот скажите, вы откуда сюжеты берете?
Вопрос, конечно, интересный…
– Да из жизни преимущественно, - откровенно хихикнула Алена, ничуть не покривив душой, потому что и ее жизнь, и жизнь ее близких друзей и подруг была неоднократно препарирована в ее же детективчиках. После этого некоторые из друзей перешли в разряд бывших. Прискорбно, конечно, однако искусство, как известно, требует жертв. - Все очень просто на самом-то деле. Видишь жизнь, описываешь ее…
– А вы могли бы написать роман по заказу?
– В смысле? По заказу кого? Чего?
– По моему заказу.
– Вы меня, ради бога, извините, - озадачилась Алена, - но у меня есть определенные обязательства перед издательством "Глобус", для которого я работаю. У меня договор, аванс получен, существуют сроки сдачи рукописи…
– Да ладно, - небрежно перебил этот лысоватый, с унылым носом, - ну что они вам там платят, в том издательстве? Я читал в "Московском комсомольце", что всего только три-четыре автора у них получают по-настоящему хорошие деньги, а остальные - так себе, перебиваются еле-еле. А я вам хорошо заплачу, по-честному. Без обмана.
Ах, какой пассаж, какой, однако, поворот неожиданный!
– Извините, а "хорошо" - это в вашем понимании сколько? - очень вежливо, почти без намека на ехидство, голоском благонравной девочки полюбопытствовала Алена.
– Ну, пять тысяч, я думаю, нормально будет, - солидно сказал заказчик.
– Пять тысяч… извините, чего? - тем же ехидным голосом продолжала спрашивать Алена. Сейчас он скажет: "Рублей, конечно, а чего же еще?"
– Евро, конечно, а чего же еще? Ведь доллар-то падает, - последовал небрежный ответ.
Пять тысяч евро?! Нашей писательнице в самых смелых снах ничего подобного и не снилось! Скорей она поверила бы, что предмет ее пылкого обожания завтра же сделает ей предложение руки и сердца, чем в то, что кто-то предложит ей за роман ТАКУЮ цену.
– Вы что, серьезно? - спросила она почти робко.
– Более чем.
Ого… Какие слова мы знаем! "Более чем…" Речь выдает в нем более тонкую натуру, чем сначала показалось Алене!
– Извините, а подробнее нельзя?
Что-то она слишком часто извиняется! Конечно, Алена патологически вежлива, что есть, то есть, а в маршрутках земляки-нижегородцы подозрительно смотрят на нее: чего это она все время извиняется, пробираясь к двери, может, на ногу мне наступила, а я и не заметил? Но здесь все же не маршрутка. Совсем необязательно на каждом шагу расшаркиваться. Если этот сдвинутый готов заплатить пять тысяч евро за амортизацию ее таланта, значит, он и впрямь высоко ценит писательницу Дмитриеву. Если только… вот именно: если только он и в самом деле не сдвинутый, не шутник, не приколист, мающийся от безделья. Если вообще это заманчивое предложение сделано вполне серьезно!
– Изв…
Тьфу ты, пропасть!
– Я хотела спросить, как вы это себе представляете? Роман пишу я, однако вы значитесь как автор? Но на какую тему роман? В каком жанре? Какой срок, какой объем произведения? И где вы собираетесь потом опубликоваться? Если в "Глобусе", то…
– Ваш "Глобус" меня не интересует.
Невидимый собеседник резко ткнул сигарету в пепельницу и смахнул со стола бутылку "Клинского", взамен брякнув хрустальный толстостенный стаканчик джина "Сапфир" со "Швепсом". Тренировочные штаны с пузырями сменились джинсами самое малое "Леви Страус", а несвежая рубаха - пуловером из магазина… из магазина, такое впечатление, "Гленфилд" - и это как минимум!
– Я хочу, чтобы роман под вашим именем (мое я афишировать не намерен) был написан как можно скорей, желательно вчера, объемом… ну, как получится, чтобы описать ту историю, которую я вам расскажу. Я в ваших этих авторских и издательских листах не силен, мне главное - содержание.
– Под моим именем? - пролепетала Алена, пораженная тем, с какой скоростью восстанавливался волосяной покров на голове ее лысоватого собеседника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18