Я так понимаю, он с каждого клиента имел какой-то комиссионный процент, ну и старался. Короче, я пошел.

***
Валентину забрал из милиции муж. Все время, пока с нее снимали показания, он сидел в кабинете, боясь, что жене вдруг снова станет плохо. У Валентина Дмитриевича (Валентина и ее муж были тезки) всегда был при себе набор сердечных средств.
Когда оперативник, ведущий допрос (фамилия его была Комзаев, имя-отчество Леонид Леонидович), увидел, что Залесский достал из кармана какие-то таблетки и дает жене, он потребовал показать, что это за лекарство.
– Боитесь, чтобы я не угробил единственного свидетеля? - желчно спросил Валентин Дмитриевич. - Не бойтесь, я этого не сделаю. Мы пятнадцать лет женаты, но она мне еще не настолько надоела. Единственное, что я бы проделал с удовольствием, - это отшлепал бы ее как следует. Чтобы не совершала больше такой дури, не лезла бы в свидетели… Надо было бегом бежать с места преступления!
– Почему вы так говорите? - неприязненно спросил Комзаев.
– Да потому, что вы с ней так говорите! - окрысился Валентин Дмитриевич. - Думаете, почему у нее припадки начинаются? Мне за дверью все ваши дурацкие вопросы слышны. Интересная у вас версия вырисовывается! Как будто моя жена нарочно привела девчонку туда, где ее так ловко подстрелили! А ведь, между прочим, именно убитая сидела до конца приема, ждала мою жену, а не наоборот!
– С чего вы это взяли? - холодно спросил Комзаев.
– То есть? - с такой же интонацией произнес Залесский. - Вы разве не слышали, что рассказывала моя жена?
– Я слышал, что показывала Валентина Николаевна, - уточнил Комзаев, даже не соображая, какой лингвистический кошмар он только что породил. - Но это только ее показания. Ни опровергнуть, ни подтвердить эти слова, как вы понимаете, никто не может.
– Почему никто? Уборщица видела, как Люда там сидела, в вестибюле, меня ждала, - слабым голосом проронила Валентина.
– А почему ждала? Может быть, именно вы попросили ее подождать! - с видом прокурора Вышинского изрек Комзаев. - Чтобы потом…
Валентина откинулась на спинку стула. Она устала так, что готова была прямо сейчас лечь и заснуть. А впрочем, можно и не ложиться - поспать сидя. Только бы хоть на минуточку избавиться от товарища Комзаева. Нет, прав Валька - надо было бежать бегом с того кошмарного места. Ведь с первого взгляда было понятно, что Люде Головиной ничем не помочь, что она убита наповал. Ну да, именно это и лишило Валентину всякого соображения. Начала орать что есть мочи, звать на помощь. Вдобавок от потрясения у нее сердце схватило так, что не могла встать, пока ее не подняли добрые люди. Та молодая пара, парень с девчонкой, сначала даже подумали, что Валентина тоже ранена, так она кричала и задыхалась.
Натуральная истерика, конечно, а ведь она всегда считала, что у нее довольно крепкие нервы. Может, они и крепкие - для нормальной жизни. А для такой вот внезапной экстремалки?..
– Версии, видите ли! - вдруг проворчал Комзаев. - Откуда вам знать, какие у меня могут быть версии? Поневоле начнешь метаться туда-сюда, если вы одно говорите, а оперативные данные у меня совершенно другие!
– В каком смысле? - тупо спросила Валентина.
– А в таком, - Комзаев похлопал ладонью по двум-трем бумажкам, сцепленным скрепочкой. Их минут пятнадцать назад принесла ему какая-то суровая барышня в форме и с погонами прапорщика. Видимо, в них и были те самые оперативные данные. - В самом прямом! Вы уверяете, будто девушку, которая пришла к вам на прием и ожидала вас до закрытия консультации, звали Людмила Головина.
– Людмила Михайловна Головина, - уточнила Валентина.
– Совершенно верно, - нетерпеливо кивнул Комзаев. - А год рождения вы какой называете?
– Год рождения - 1980-й, - вспомнила Валентина запись в карточке. - Только это не я называю, а сама Людмила в регистратуре назвала.
– А по паспорту вы эти данные проверяли? - чуть подавшись вперед и глядя на Валентину исподлобья, спросил Комзаев. Вид при этом у него был настолько бдительно-недоверчивый, что Валентина невольно вспомнила кадр из какого-то старого-престарого фильма. Что-то такое про допрос англо-франко-германской, а заодно американо-японской шпионки. Следователь там сидел вот точно с таким же видом. Ну а шпионка была как две капли воды - доктор Залесская, обессиленно обвисшая на стуле.
– Ох… - тяжело вздохнула Валентина. - Конечно, нет.
– Конечно, нет?! - возмущенно повторил Комзаев. - А почему?
– Да потому, что нету у меня времени - паспорта у моих пациентов проверять. Это делают в регистратуре, когда заполняют карту платного пациента.
Она опустила глаза. Строго говоря, у платников паспорта проверяли далеко не всегда. Главное - деньги за визит, своего рода гарантия конфиденциальности. В самом деле - может, у человека такие проблемы, которыми он ни с кем не хочет делиться. Нынче у нас как бы уважаются права личности.
Вот именно - как бы.
– А что такое с ними, с паспортными данными этой Люды? - устало спросила Валентина. - Что она не так называла? Годы себе прибавила? Ей еще нет восемнадцати? Но какое это теперь имеет значение?
– В сумочке убитой девушки обнаружены два паспорта. Один - нового образца - на имя Людмилы Константиновны Рукавишниковой, 1980 года рождения, а никакой не Головиной. Фотография Рукавишниковой соответствует внешности убитой, насколько можно судить при беглом осмотре. Прописана Рукавишникова в городе Слободянске, в Чувашии, на улице Энгельса, в доме шестьдесят четыре, в квартире шестьдесят. Мы запросили Слободянск, однако ответа еще не получили. Что же касается Головиной Людмилы Михайловны, 1980 года рождения, то она блондинка с большими глазами и коротко стриженными волосами - судя по фотографии в паспорте старого образца, который мы также обнаружили в сумке убитой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18