Даже в глухую ночь. Может, он «Скорую» вызывает. Или разыскивает загулявшую жену по ее подружкам. Или вообще в милицию звонит!
Эта мысль его развеселила, и улыбка блуждала по его лицу, пока он набирал номер. Но стоило зазвучать в трубке голосу, как лицо человека стало прежним: настороженным, недобрым.
– Алло?
Это округлое слово в устах ответившего было острым, как нож.
– Это я.
– Твою мать! Куда ты пропал?
– Никуда, – удивился звонивший. – Я тут стою. А что?
– Ну, я ведь жду. Думал, может, тебя повязали.
– Пока нет. Не за что!
Эти слова, похоже, не понравились человеку, ответившему на звонок:
– Какого хрена?! Ты что, еще не?..
– Она дома. Она сидит дома, никто к ней не приходит, все тихо.
– Ну и в чем дело?
– Она еще не спит, свет горит на кухне.
– Может, ушла, а свет погасить забыла?
– Ну куда она уйдет, ты сам посуди? – раздраженно буркнул звонивший. – Она ведь даже от ментов вернулась домой, не осталась с ними. Могла бы не возвращаться, верно?
– Вернулась, а потом смылась, зараза, – с ненавистью буркнул тот, кто ответил на звонок.
– Дверь подъезда у меня перед глазами. Никакая собака не выходила.
– Точно? Она ведь хитрая, сучка, я ее знаю!
– Да ты видел-то ее полторы минуты, – буркнул звонивший, которому вдруг осточертел этот разговор. У него промокли ноги, и немедля захотелось по малой нужде.
– Этого мне на всю жизнь хватило. Никогда не забуду, как она… Никогда ее не забуду!
В устах этого человека его слова звучали отнюдь не приятным легковесным обещанием. Они звучали как смертный приговор. Да они, по сути, им и были – смертным приговором.
– Да что мне, в дверь ломиться? – переминаясь с ноги на ногу, проворчал звонивший. – Ты знаешь, на сколько замков она заперлась? И соседи ее все сейчас на стреме. И ментовозки тут шныряют мимо двора.
В трубке воцарилось молчание. Оно длилось долго, и звонивший не вытерпел: переложил трубку в левую руку, свободной расстегнул штаны и сделал то, что хотел, шныряя при этом глазами с освещенного окна на втором этаже к двери подъезда.
Он уже закончил свои дела и даже мог бы повторить при желании: в трубке по-прежнему царило молчание.
– Блин, отключилось, что ли? – с досадой пробормотал звонивший. – Эй, ты где?
– Я здесь, – отозвалось ему. – Я здесь! Штаны не намочил?
– Откуда ты… – Звонивший вздрогнул, когда в трубке вдруг запикали гудки. – Ну, сволочь!
– Придержи язык, пожалеешь, – тихо, быстро шепнул ему кто-то в ухо, а в шею воткнулось что-то ледяное, круглое.
Звонивший скрежетнул зубами:
– Псих! Ты здесь? Ну, ты и… не веришь, что ли? Мне не веришь?
– Доверяй, но проверяй.
– Убери ствол, больно.
Его послушались, но вслед за этим звонивший почувствовал холодную металлическую тяжесть в своей руке.
– Хватит тут стоять. Бери и делай.
– Да у меня свой есть. – Звонивший подергал плечом, как если бы у него что-то чесалось под мышкой.
– На здоровье, работай своим. Вон там над подъездом труба газа проходит. Очень удобно. Если уж я сиганул оттуда без ущерба для здоровья, ты уж всяко залезешь. А я подстрахую около квартиры.
И он вошел в дом.
Человек, который караулил под деревом, а потом звонил по телефону, разбежался, пружинисто подпрыгнул и ухватился за край бетонного козырька, нависавшего над дверью подъезда. С силой забросил тело на козырек и встал. Желтая труба газоснабжения проходила совсем рядом, однако его ловкому телу она была не нужна. Он дотянулся до края балкона и через секунду уже перемахивал через перила, стараясь не задеть ящики с цветами, которыми они в изобилии были украшены.
Держась так, чтобы не попасть в блики света, падавшего из соседнего окна, он осторожно сунул какую-то плоскую штуку в щель между косяком и балконной дверью, и вскоре ручка запора мягко повернулась.
«Отлично!»
Впрочем, человек тут же разозлился на себя. Он мог бы и сам решиться рискнуть, не ждать, пока появится этот Псих и пинком под зад пошлет его делать привычное дело. Сейчас уже все закончил бы и спал спокойно.
Он сунул руку под рубашку и достал из подмышечной кобуры пистолет. Снял с предохранителя и утвердил палец на курке.
Балконная дверь отворилась бесшумно. Он умел делать такие вещи, умел беззвучно втираться в узкую щель и невесомо перемещаться по старым, скрипучим половицам так, чтобы они не издавали ни звука. Сразу отпрянул от окна в сторону, к стене, чтобы его силуэт не вырисовывался на фоне окна, и помедлил, пока глаза снова не привыкли к темноте.
Где-то за стенкой методично капало из крана. И это был единственный звук, нарушавший тишину. Сигнализация в коридоре не пищала. Человек усмехнулся, вспомнив рассказ того, кто его сюда послал. Все, что Псих смог сделать, – это в сердцах сорвать проводку, хотя следовало бы обмотать ее вокруг шеи этой твари и покрепче затянуть. Не удалось. И на крутых, значит, старух бывает проруха. А строит-то из себя…
Он досадливо оскалился и невесомо двинулся к дивану, на котором белела постель. Прищурился: диван был застелен на ночь, но пуст. Значит, она все-таки на кухне. Или в ванной. Там, где капает вода.
Огибая углы – тесная комнатенка была заставлена мебелью, – он переместился в узенький тамбур, ведущий в кухню.
Дверь закрыта. Потянул ее на себя – и ворвался в крошечное помещение, с трудом удержавшись, чтобы не нажать на курок.
Пусто!
Отпрянул в коридорчик, дернул дверь в ванную (в двери зияла россыпь крошечных дырочек).
Пусто!
В прихожую, стукнув кулаком по выключателю, – пусто!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19