Как читаешь ты.
Последнюю фразу его собеседник уже вряд ли услышал, потому что к моменту, когда она была произнесена, в его лбу образовалась круглая аккуратная дырочка.
Выстрелом его отбросило на диван, и он теперь лежал головой на подушках, свесив ноги, с выражением тупого изумления на одутловатом лице с синеватой щетиной на щеках.
Стрелявший сунул в карман пистолет. На это ему потребовалось куда больше времени, чем выхватить его.
Затем он огляделся и прямиком шагнул к креслу, на которое были аккуратной стопкой сложены большой мягкий плед и несколько разнокалиберных подушек, украшавших диван днем, когда постель была убрана. Убийца хватал каждую, крепко стискивал и подносил к уху, словно ожидал услышать какой-то звук. Так иногда выбирают арбузы на рынке: сжимая их изо всех сил и прислушиваясь, не захрустит ли. Захрустит – значит, спелый. Но ни одна подушка не была арбузом, может быть, поэтому они и не захрустели.
Лицо убийцы, бывшее доселе подчеркнуто спокойным, помрачнело. Он огляделся в поисках других подушек, одну даже выдернул из-под головы мертвеца, но та оказалась мягчайшей, как пух, которым была набита.
Машинально он приподнял убитого и снова уложил его простреленную голову на подушку. И уже по второму разу начал исследовать все остальные в нарядных вышитых наволочках, затейливо связанных крючком.
Наконец его внимание привлекла одна, самая маленькая. На суровом полотне были вышиты васильки и маки, среди которых затесалась ромашка с полуоборванными лепестками. Похоже было, что кто-то гадал на цветке: «Любит – не любит, плюнет – поцелует, к сердцу прижмет – к черту пошлет, своей назовет…» Но у гадающей не хватило терпения, а может, храбрости, она дошла до «поцелует» – и решила на этом успокоиться. А чтобы гадание непременно сбылось, вышила заветную ромашку на наволочке.
Да, это было давно: мулине изрядно выгорело, как выгорают цветы в засуху. Да и суровая ткань поблекла. А вот серые нитки, которыми была зашита подушка, казались на этом фоне очень яркими. Тем более что стежки были крупные, небрежные, в то время как остальные чехлы зашивали меленько, аккуратно, почти незаметно.
Убийца хмуро посмотрел на нитки, а потом подцепил стежок ногтем и рванул с такой силой, что шов лопнул. И стало понятно, почему подушка плоская, будто безжизненная: в ней лежало старенькое, застиранное до дыр полотенце, свернутое несколько раз.
Убийца стоял, держа чехол и полотенце. Он был неподвижен, только руки сильно тряслись. Наконец он отшвырнул тряпье, снова вырвал из кармана пистолет и несколько раз выстрелил в человека с простреленным лбом. Тело подскочило на мягком диване, однако кровь не потекла из ран, ведь человек уже несколько минут был мертв.
Да, это глупо, стрелять в убитого. Но тогда оставалось бы стрелять только в себя, ведь он сам во всем виноват, если быть честным.
Сам виноват. Сам упустил удачу – громадную, фантастическую удачу, которая совершенно случайно пошла вдруг в руки!
Ну где она? Где ее теперь искать? Неизвестно, зачем ей то, что она вытащила из подушки, ведь она ни о чем не подозревает! Или… подозревает? Она оказалась хитра, очень хитра, убийца сам мог в этом убедиться. Она не только угадала его замыслы, но и сбежала, хотя это было, казалось, невозможно. Почему бы ей не додуматься и до…
Черт, черт, черт, теперь остается надеяться только на счастливый случай! Но шансов почти нет. Это все равно как крикнуть сейчас в пространство – и ждать, что она вдруг отзовется: «Я здесь! Сижу и жду, чтоб ты пришел меня прикончить!» Шансов нет никаких.
Он пошел к двери и бесшумно отпер ее. В подъезде полная тишина. Глухая ночь, все спят без задних ног. Ему захотелось выстрелить еще в кого-нибудь, желательно в живого человека, но, кроме него самого, под рукой никого не оказалось, поэтому он подавил это желание и спустился на первый этаж. Открыл дверь на улицу – и едва успел отпрянуть, когда опасное синее мигание озарило темный двор.
Милиция! Почему? Что случилось? Кто-то услышал выстрелы? Или за ее квартирой еще с вечера следили? Но почему, ведь это выглядело как простое ограбление, вернее, его попытка?! А может, они не сюда?..
Автомобиль затормозил рядом. Убийца вжался в стену. Уже не успеть рвануться наверх. Может, проскочат мимо в запале, не заметив его?
Отшатнулся от двери, прижимаясь к стене, – и едва удержался, когда одна нога вдруг скользнула куда-то вниз. Черт! Какая-то лестница?
Скатился по ней, наткнулся на незримую преграду и замер в кромешной тьме в то самое мгновение, когда в подъезд ворвались люди. Затопали наверх, прыгая через две ступеньки, но не все ушли – убийца видел в двери силуэт.
Рука привычно скользнула в карман, но тут же он сдержал себя: этот мент там, конечно, не один. Еще, как минимум, водила, а у него в обойме осталось только два патрона, все растратил, как дурак, на этого отморозка, которому доверился и который так его подставил. Стрелять он будет только в крайнем случае. Может, еще удастся отсидеться, в смысле отстояться у этой двери, ведущей непонятно куда…
Да что ж тут непонятного? В подвал она ведет, в подвал, где жильцы хранят гнилую картошку и всякую старую рухлядь. И заперта, конечно, на такой же амбарный замок, как и чердачная дверь.
Пальцы ощупали засов. Нет. Он отодвинут. Замка нет. Дверь что, открыта, что ли?
Открыта…
У него пересохло в горле. Мысли, смешавшиеся от страха, вновь обрели ясность.
Вот куда она подевалась. Вот куда! Почуяла опасность неким звериным нюхом, который просыпается у людей в предсмертные минуты, выскользнула из квартиры, может, за мгновение до того, как они с напарником проникли туда, и спряталась в подвале, в одной из ячеек, провонявших прошлогодней проросшей картошкой и прелым луком.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19