Не исключено, что Конуэй – сотрудник шведской службы безопасности. Фон дер Шуленберг сказал, что Конуэй – агент большевиков. Ну и что с того, что он ирландец? Многие разведслужбы используют иностранных подданных в качестве шпионов. Это бывает очень удобно. Одним словом, кто такой этот Конуэй, непонятно. Уж не из гестапо ли он? Вряд ли, подумал Раш, но некоторое сомнение все же осталось.
В первые секунды, повесив трубку, Раш и в самом деле намеревался немедленно сматываться. Выскочить в коридор, сбежать по лестнице, раствориться в темноте... Но что потом? Да и неизвестно, кто за ним следит. Фон дер Шуленберг, если он и вправду из гестапо, наверняка установил наружное наблюдение. Конечно, здесь не Германия, приходится придерживаться определенных правил, но агенты гестапо все равно не дремлют: сидят в машинах, прячутся за окнами, за развернутыми газетами. Раш огляделся по сторонам. Ему показалось, что стены номера смыкаются. Когда-то, в детстве, он читал страшный рассказ про опускающийся потолок. Куда податься? Ни друзей, ни денег. Только отчаяние и позор. В мозгу Раша возникло слово «самоубийство», но немец раздраженно встряхнул головой и изгнал недостойную идею прочь.
Тут раздался стук в дверь. Зачем Конуэй стучит, если у него есть ключ? Боится, догадался Раш. По телефону голос у ирландца слегка дрожал.
Раш открыл дверь. Все же ирландцу нельзя было отказать в определенном мужестве. Хоть все козыри и были у него на руках, он здорово рисковал.
– Давайте сядем, – первым делом предложил Конуэй.
– Не возражаю.
Раш опустился на кровать, предоставив кресло Конуэю.
– Итак ... – начал было ирландец, но Раш перебил его:
– Вы сказали, что не намерены выдать меня. Пока. Что означает «пока»? Когда именно собираетесь вы меня выдавать? Что для этого должно произойти?
Конуэй сидел в мягком кресле, прямой как палка. Лицо у него одеревенело, щеки застыли, словно покрытые гипсом.
– Я не выдам вас до тех пор, пока наши интересы будут совпадать.
– А они совпадают?
– Зависит от нас.
Раш разглядывал собеседника, нервно застывшего в кресле. Эсэсовец и сам чувствовал себя не в своей тарелке. Виной тому был Конуэй, и Раш смотрел на него недобрым взглядом.
– Сомневаюсь. По-моему, мистер Конуэй, у нас с вами нет ничего общего.
Конуэй увидел надменное выражение, появившееся на лице немца. Как все они похожи друг на друга, подумал он.
– Вы офицер СС, – сказал он.
– Я офицер боевых частей СС, – поправил его Раш.
Конуэй покачал головой:
– Союзники не входят в подобные тонкости. Они объявили СС преступной организацией. И всех ее членов тоже.
– Боевые части СС – это обычные солдаты, сражающиеся на фронте!
Конуэй снисходительно улыбнулся.
– Преступники, – пожал он плечами. Секунду выждал и с нажимом повторил: – Преступники. Для союзников разницы никакой нет.
– Что вы имеете в виду?
– Когда Германия потерпит поражение, преступникам воздадут по заслугам. Все члены СС, не важно, с фронта или из тыла, превратятся из сотрудников государственной машины в беглых преступников. Нацистское государство рухнет.
Раш свирепо разглядывал ирландца. Примерно так кошка смотрела бы на мышку, осмелившуюся ее дразнить. Конуэй не отвел взгляда, но все время помнил: главное – не переборщить.
– Но это не ваша проблема, – сказал он. – Во всяком случае, сейчас. Для вас главное – дожить до конца войны.
– Я сдамся шведским властям, – заявил немец. – Это нейтральная страна, я военнослужащий. Меня интернируют.
– А как только война закончится, передадут в руки союзников, – заметил Конуэй. – Шведы умеют держать нос по ветру.
На самом деле он вовсе не был уверен, что шведы поступят именно таким образом. Эта нация отлично умеет защищать свою независимость и нейтралитет, но нужно было загнать Раша в угол. Только бы не пережать, не то громила сорвется с цепи, и будет худо. Нельзя было терять чувства меры.
Но немец вовсе не собирался выходить из себя. Ледяным тоном он сказал:
– Не пытайтесь запугать меня, мистер Конуэй. Лучше объясните, в чем могут совпасть наши интересы.
– Вы можете дать мне материал.
– Какой материал?
– Человек из Берлина сказал, что вы были связаны с графом фон Штауфенбергом. Значит, вам многое известно о заговоре против Гитлера. Может получиться отличный репортаж.
– Я не имею ни малейшего отношения к заговору, – с нажимом произнес Раш.
– Как же, как же, – буркнул Конуэй. – Поэтому вас, очевидно, и возвращают в Берлин. Хотят вручить медаль за то, что вы не участвовали в заговоре. А в аэропорту вас встречал почетный караул... Насколько я понял, вас собирались арестовать, так?
– Ни черта вы не понимаете, – снисходительно бросил Раш.
От его высокомерного тона Конуэй чуть не заскрежетал зубами.
– Нет, это вы ни черта не понимаете! – воскликнул ирландец. – По-моему, до вас еще не дошло, в каком дерьме вы сидите. Представьте себе, что Берлин обратится к шведскому правительству с официальным требованием о выдаче.
– Швеция никогда не пойдет на это.
– А присяга? – парировал Конуэй. – Вы ведь не обычный солдат и присягу давали не обычную. Представляете, что с вами будет, когда вас доставят в Германию? Гауптштурмфюрер, кавалер Креста с дубовыми листьями – ничто вас не спасет.
– Я примерно представляю себе, что меня может там ожидать. Но давайте лучше вернемся к вашему предложению. Скажите, мистер Конуэй, как я могу сообщить вам подробности покушения на Гитлера, если не участвовал в заговоре?
– Что поделаешь, газеты питаются слухами. Немножко фактов, остальное вода.
– У меня нет никаких фактов.
– Наверняка вы слышали много интересного, – впился в него глазами Конуэй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93