Хотя Гитлер вел себя с поразительным самообладанием и даже пошел так далеко, что пообещал Италии свою полную поддержку в ее греческой кампании, тем не менее Муссолини вернулся в Рим, хорошо понимая, что Гитлер крайне обеспокоен действиями Италии, которые могли стать помехой его будущим планам. Через три недели после встречи во Флоренции, когда стало ясно, что греческая кампания обречена на унизительное поражение итальянских войск, дуче получил письмо из Германии, подтвердившее его флорентийские догадки. Не только Югославия, Болгария, вишистская Франция и Турция, писал ему Гитлер, все более отчужденно дистанцируются от Италии в результате ее опрометчивого шага, но налицо и обеспокоенность России, что может привести к появлению новой угрозы, на этот раз с Востока. Кроме того, Великобритания получила теперь основание для размещения в Греции своих баз, что создает угрозу бомбардировок Румынии и юга Италии. Последствия греческой авантюры таковы, что военные действия в Африке против Египта должны быть приостановлены, кроме того — Германия будет вынуждена в конце концов направить войска во Фракию, но эта операция возможна только в будущем году. «На этот раз, — мрачно прокомментировал Муссолини письмо Гитлера, — он здорово щелкнул меня по носу» В соответствии с данными переписки Гитлера с Борманом, опубликованными в 1961 году, Гитлер расценивал ошибку Муссолини, как одну из основных причин катастрофы Германии. И действительно, в конце своей жизни Гитлер рассматривал альянс с Италией как главную помеху на пути к успеху. Союз с Италией даже помешал Гитлеру обратиться с антиколониальным призывом к арабам и африканцам, поскольку Италия была сама связана с колониализмом.

.И теперь его же заместитель министра обороны убеждал в необходимости обратиться к грекам с просьбой о перемирии. В конце концов дуче позволил Чиано убедить себя, что ситуация еще не так уж и плоха и что ее можно будет стабилизировать, если Германия немедленно придет на помощь Италии. Дино Альфиери, итальянский посол в Германии, в это время находился в Риме, поправляясь после болезни, и Чиано вызвал его в Палаццо Венеция, чтобы обсудить создавшееся положение с дуче.«Я нашел дуче в состоянии глубокой депрессии, — писал позднее Альфиери. — Никогда раньше я не видел его столь подавленным. Его побледневшее и осунувшееся лицо выглядело удрученным и озабоченным. Его угнетенный облик дополнялся мятой рубашкой с нелепым большим отложным воротником и небритыми, по крайней мере уже вторые сутки, щеками. С необычными для него тактом и заботливостью — что само по себе свидетельствовало о том, в сколь смятенном состоянии духа он находился, ибо только в этом состоянии он оставлял маску равнодушия, предназначенную для подчиненных, — дуче спросил меня, как я себя чувствую и вполне ли я выздоровел после болезни.Он медленно, короткими шажками, расхаживал вокруг своего массивного письменного стола и, сосредоточившись на мысли, целиком поглотившей его внимание, говорил о телеграмме Содду, пытаясь уяснить причины, по которым генерал преувеличивал серьезность создавшегося положения. Он не переставал правой рукой нервно поглаживать подбородок и лицо, попеременно обращаясь то к Чиано, то ко мне, словно пытаясь найти одобрение или поддержку своих теорий и оправдание своих надежд».Но все его надежды были иллюзорны. Ему не следовало заключать мир с греками, но тогда он был бы вынужден положиться на немецкую помощь, а это было равносильно согласию подвергнуться мучительному унижению. Телеграмма Содду, вся выдержанная в мрачной тональности, подтолкнула Муссолини к мысли о том, что в будущем ему следует сформировать армию из числа жителей долины реки По и центральной Италии с тем, чтобы остальная страна ковала оружие для «воинов-аристократов». Тогда же Гитлер написал ему письмо, безупречное по стилю и выдержанное в успокоительном тоне, который Муссолини посчитал снисходительным, с заверениями в том, что в настоящее время ведется подготовка к немецкой интервенции. Но до того, как была завершена эта подготовка, группа югославских офицеров совершила государственный переворот, направленный против собственного правительства, которое совсем недавно поставило свою подпись под пактом, связавшим Югославию с осью Берлин — Рим. Гитлер резко прореагировал на это событие. Он стал настаивать на том, чтобы Югославия была сокрушена с «безжалостной жестокостью» одновременно с началом «Операции Марита» против греков.5 апреля, всего лишь через десять дней после государственного переворота в Белграде, Гитлер, уже попросив было Муссолини приостановить военные операции в Албании на несколько дней с тем, чтобы перекрыть итальянскими войсками албано-югославскую границу, вновь написал дуче, сообщив ему, что немецкое вторжение в Югославию и Грецию начнется на следующий день. Гитлер предложил, чтобы все итальянские вооруженные силы подчинились стратегическим приказам германского командования. Не проконсультировавшись со своими генералами, Муссолини согласился с предложением Гитлера.Нападение Германии на Югославию, начавшееся 6 апреля, было безжалостным и завершилось полнейшим успехом. К 17 апрелю Югославия капитулировала, десять дней спустя Афины были оккупированы немецкими войсками. Была принята капитуляция Греции и определены новые границы Югославии, но и в том и в другом случае даже без упоминания Италии. В своей речи в рейхстаге Гитлер попытался смягчить удар по самолюбию Муссолини, оценив немецкое вторжение в Югославию и Грецию как «предупредительную меру против стремления Великобритании окопаться на Балканах», и отрицая тот факт, что оно было осуществлено «с целью оказания помощи итальянцам в их сражении против Греции».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152