— И то ладно, — похвалил Петр, — а цифирь ведаешь?
— Два действа разумею.
Ответы юнги, видимо, пришлись по душе Петру.
— Отпиши тятеньке, что я тобой доволен. Теперь ступай к товарищам, гляди, они без тебя не управятся.
— Справный малец, — вполголоса проговорил Бредаль.
— Сам напросился на флот, — в тон ему добавил Апраксин. — Братца его, лейтенанта, у Гренгама в шторм, ночью, снесло волной за борт, утоп. Так малый взамен его решился заступить.
— Похвально сие рвение, капитан из него может славный получиться, — сказал Петр и усмехнулся, — а может статься, и другую пользу отечеству сослужит. Вона, ведаешь, генерал-адмирал Неплюев Иван, из гардемарин, а каково скачет. Нынче с Портою вершит дела, моряки — люди смекалистые...
Проводив Петра, Апраксин направился в салон и пригласил Бредаля.
— Айда похарчим, капитан-командор, мне тоже на «Гангут» отчаливать пора.
За столом Бредаль полюбопытствовал:
— Их величество упоминало имя Неплюева. Я что-то не припоминаю такого среди корабельных офицеров.
— Где тебе ведать? По корабельному строению государь определил его запрошлым годом, а нынче он резидентом в Константинополе.
— Каким же образом нелегкая занесла туда моряка? — заинтересовался Бредаль.
Выпитое вино несколько разморило генерал-адмирала, но флагман флота обычно не кичился своим положением за обеденным столом и охотно поддерживал беседы с командирами на житейские темы. Тем более он слыл неплохим рассказчиком, как истинный моряк, иногда «травил», но подноготную Неплюева знал досконально и поэтому оживился.
Корабль немного накренился, видимо, от порыва ветра, и, чтобы не пролилось вино из переполненного бокала, Апраксин, причмокивая, пригубил его и начал рассказ.
— Сам-то Неплюев из захудалых дворян новгородских. Женился совсем молодым, да вскоре по какому-то своему обету в монастырь ушел. Жена-то второго родила без него. Мой братец в ту пору там воеводствовал. Спустя пару лет возвернулся он из монастыря и попался на глаза князю Александру Данилычу. Грамотеем слыл Неплюев, и Меншиков положил глаз на него, определил в Морскую академию, где и я его вскоре приметил. В первую же кампанию очутился он в Копенгагене, вместе с эскадрой, которой флагманом был государь. Там-то, на рейде, государь порешил отправить всех гардемарин практиковаться и обучаться языку италианскому в Венецию. Капитаны венецианские нахваливали Неплюева, лихо бился он с турками в сражениях, потом занесло его с гардемаринами во Францию и Гишпанию. Из Кадикса писали мне, просили денег на обратный путь. Возвернулись через всю Европу и прямо ко мне явились.
Апраксин прервался на минуту, отпил вина, а Бредаль заерзал, ожидая продолжения рассказа.
— Ну и я первым делом решил их экзаменовать, — Апраксин откинулся на спинку кресла, — пригласил Змаевича, а тут государь вдруг у нас объявился, с генералом Чернышевым Григорием, членом коллегии нашей, ты-то его знаешь. Государь чего-то не в духе был, глянул на гардемарин и сказывает: «Я хочу их сам на практике увидеть, а нынче напишите их во флот гардемаринами». Гардемарины-то носами засопели, а Григорий Петрович смел был и говорит государю: «Грех тебе, государь, будет — люди по воле твоей бывши отлучены от отечества и в чужих краях сносили голод и холод три годика, а ты их не жалуешь». Государь подумал и молвил: «Добро, я их сам проверю, к чему способны». Спустя неделю экзаменовал их, доволен остался. Особенно Неплюева похвалил за твердые знания корабельного строения и отменное владение италианским. Тут же пожаловал его в поручики морские и определил старшим смотрителем в Адмиралтейство. Ну, Неплюев бросился на колени и руку у государя облобызал. А государь-то оборотил руку ладонью и сказывает: «Видишь, братец, я и царь, да на руке у меня мозоли, а все от того, показать вам пример и хотя бы под старость видеть мне достойных помощников и слуг отечества».
Генерал-адмирал закашлялся.
— Распорядись-ка, капитан, чайку принести, а я докончу. С той поры Неплюев на всех приемах чужестранных министров был у государя за толмача. Запрошлое Рождество на балу государь вдруг задумался и пожаловался: «Потребен мне человек с италианским языком, послать резидентом в Царьград не знаю кого». А я рядом сидел и посоветовал: «Знаю, государь, такого, да одна беда, незнатен он и небогат». Государь глянул на меня: «Этому помочь можно скоро, но кто таков?» «Вот он стоит за твоей спиной», — отвечаю я. Государь-то и ухом не повел: «Да их много тут за спиной». Я и ткнул пальцем: «Твой хваленый, что у галерного строения», — на Неплюева показал. Государь поначалу головой покачал: «Это правда, Федор Матвеевич, что он добр, но мне хочется его у себя иметь». Но тут же еще поразмыслил государь и назначил Неплюева в Царьград. Тот опять на колени бросился, целует руку государя, а тот ему: «Не кланяйся братец, я вам от Бога приставник, и должность моя — смотреть того, чтобы недостойному не дать, а у достойного не отнять. Буде хорошо, будешь не мне, а более себе и отечеству добро сделаешь, а буде худо, так я истец, ибо Бог того от меня востребует за всех вас, чтобы злому и глупому не дать места вред делать. Служи верою и правдою!»
Апраксин допил остывший чай, встал, застегивая сюртук.
— Зачаевничал я у тебя, капитан. Вели-ка попроворней шлюпку подавать, пойду к себе на «Гангут». Да и ты не расхлобонивайся, через час-другой двинемся до Котлина...
Первую неделю августа 1723 года небо над Финским заливом напрочь затянуло свинцовой пеленой, то и дело, с небольшими перерывами, потоки дождя обрушивались на палубы кораблей. На Котлинском рейде, между островом и цитаделью Кроншлот, дугой выстроились почти все корабли Балтийского флота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161