1. Сколько теперь годных и надежных кораблей к службе и старалась бы теперь привести их в штатное положение».
Восходящая морская «звезда», фаворит Павла I, генерал-адъютант, контр-адмирал Григорий Кушелев конфиденциально сообщил адмиралу Голенищеву-Кутузову, который замещал заболевшего Чернышева:
— Государь намеревается предстоящую кампанию кораблям Кронштадской эскадры смотр произвести…
Всю зиму в Кронштадте приводили в порядок корабли. Из Ораниенбаума тянулись обозы с новым рангоутом, парусиной, канатами. Чиновники почувствовали: если где-то обнаружится непорядок, Павел I докопается до виновника. А виноватых в Кронштадтском порту было пруд пруди. Воровали всюду, наживались на поставках флоту. Отпускали разную гниль, а добротное продавали на сторону…
Где-то на окраине Кронштадта, в небольшой комнатушке, друг перед другом примеряли и хвалились обновкой, новеньким вицмундиром, потряхивали фалдами, смеялись, вытягивали носок в белых панталонах навыпуск мичмана Головнин и Рикорд.
— Ныне мы с тобой, Василий, опять разлучаемся, — грустно проговорил Рикорд, вспомнив визит в контору порта.
Только что они получили новые назначения. Головнин на линкор «Константин», Рикорд на катер «Диспатч».
— Одно повезло мне, братец Петр, — успокоил друга Головнин, — капитаном, сказывают, на «Константине» Гревенс Карл Ильич, который у тебя на «Пимене» командирствовал, добрый малый.
— Он, между прочим, собирался с Муловским вояжировать на Камчатку, — вспомнил Рикорд.
— Ты-то откуда ведаешь?
— Он сам как-то проговорился невзначай. Я вахту тогда правил.
Весна на Балтике выдалась ранняя и теплая. В конце апреля весь залив до горизонта очистился от льда. Солнце припекало, подсушивало отсыревшие за зиму палубы кораблей. Повсюду на палубах стучали деревянными молотками — мушкелями, конопатчики заделывали наспех щели. Эскадра Круза вот-вот должна была выходить на рейд, готовиться к императорскому смотру.
Командир Кронштадтского порта вице-адмирал Пущин пребывал в расстройстве. Он уже прослышал о суровом нраве Павла I, особенно по отношению к мошенникам и казнокрадам, а в Кронштадте их было в избытке. Снаряжение и содержание кораблей стоило больших денег, казна все отпускала, но, проходя через руки подрядчиков и купцов, добрая половина средств оседала в их карманах. А корабли снабжались из рук вон плохо. Сырой и сучковатой древесиной, гнилой, лежалой парусиной, изопревшей пенькой… Потому-то и на кораблях, и 5 на берегу старались навести хотя бы внешний лоск. Благо, по слухам, дальнего плавания не предвиделось.
На улицах города ловили всех офицеров в старых мундирах и отводили на гауптвахту, строго проверяли, чтобы, не дай Бог, кто-нибудь не нацепил ордена Георгия и Владимира, полученные в царствование Екатерины II.
В середине июня эскадра адмирала Круза вытянулась на Большой Кронштадтский рейд. Начались репетиции по встрече государя. Все понимали, что первая встреча с императором может быть и последней по службе…
Спустя две недели Круз произвел репетицию торжественной встречи царя и смотр кораблей эскадры. Некоторым командирам досталось:
— Черт-ти што! Борта не покрашены, медяшка не играет, на якорных канатах сопли висят!
Капитаны разводили руками:
— Краска кончилась, на верхний дек едва хватает.
— Знать не знаю. Доставайте, где хотите. Государь порядок любит. Ваша и моя карьера зависят от какой-то г… й краски. В конце концов покрасьте хотя бы один борт, тот, который к фронту глядит…
На другой день борта всех кораблей, обращенные к линии парада, опоясались спущенными беседками с матросами.
Вечером на баке матросы шутили:
— Что полукавишь, то и поживешь.
— Знамо, правдою не обуешься-то. Правда по миру ходит…
Неугомонный адмирал Круз не давал покоя командирам, каждый день обходил на шлюпке парадный строй кораблей, стараясь подойти незаметно.
— Шлюпка под адмиральским флагом, — доложил Гревенсу вахтенный начальник мичман Головнин и, откозыряв, бегом направился к трапу.
Гревенс, едва успев застегнуть пуговицы вицмундира, представился Крузу по всей форме. Следом отрапортовал, как положено, Головнин.
Круз, взглянув на мичмана, хитро сощурился:
— Резво бегаешь, на других кораблях капитаны в халатах меня встречают.
На щеках Головнина сквозь загар проступил румянец. Как раз пробили склянки, и он вдруг посмотрел поверх головы Круза.
— Дозвольте доложить, ваше превосходительство: сигнал по флоту «Произвести молебное песнопение».
Круз сначала крякнул, потом вспомнив о чем-то, спросил:
— Откуда знаешь? На твоих фалах пусто.
— На соседнем корабле сигнал отрепетован, ваше превосходительство.
Адмирал оглянулся, на кораблях реяли сигналами флаги.
— Наизусть сигналы ведаешь?
Бегло осмотрев палубу, Круз похвалил Гревенса и распорядился:
— Пущай проспится твой мичман Головнин после вахты, завтра поутру пришлешь ко мне. Флаг-офицер мне нужен толковый. А я вижу, он уже и кушелевскую галиматью наизусть знает…
В самом деле, фаворит Павла I, подметил историк, Кушелев «дела морского дальше изобретенных им сложных сигналов не знал».
А Круз не ошибся в новом флаг-офицере. Спустя два дня он первым обнаружил долгожданных царственных гостей и доложил Крузу:
— От Петергофской пристани отчалили гребные суда под императорским штандартом!
На кораблях заиграли горнисты, выбивали дробь барабаны. Матросы в белой парадной форме карабкались на марсы и салинги , расходились по реям, офицеры одергивали вицмундиры, поправляли на боку шпаги. Спустя полчаса кругом загрохотало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161