«За особые труды в занятии поста в Барезунде» Тревенена наградили золотой шпагой.
Все бы ничего, но осенью при возвращении на ревельский рейд его корабль «Родислав» сел на камни у острова Наргена. Вины особой Тревенена не выявили, но при любом раскладе командир всегда отвечает за корабль. «Родислав» стал в ремонт, а Тревенена назначили командовать таким же 66-пушечным линкором с загадочным названием «Не тронь меня». На этом корабле судьба на короткое время свела его, капитана 1 ранга Тревенена, и гардемарина «однокомпанца» Василия Головнина.
С приближением весны подходил к концу кадетский курс Василия Головнина. Кадеты-старшеклассники штудировали арифметику и грамматику, основы алгебры и тригонометрии, географию, историю, французский.
Для присвоения звания «гардемарин» предстояло успешно сдать экзамены. Тот, кто «завалит» испытания, оставался повторять 5 кадетский курс. Встречались и двадцатилетние кадетики… Василий Головнин экзаменовки не страшился, больше того, ротный командир знал, что Головнин один из немногих неплохо освоил азы английского языка. Видимо, это в какой-то степени определило назначение Головнина в его первую морскую кампанию. В конце апреля на плацу ротный командир выкрикивал новоиспеченных гардемаринов, распределял на корабли кронштадтской эскадры:
— Одинцов, Рожнов, Тулубьев… на «Ростислав». Дальше перечислялись «Саратов», «Ярослав», «Мстислав»…
Из строя один за другим, стараясь выглядеть солидно, выходили, ухмыляясь, гардемарины и кучковались по командам.
Строй почти опустел, когда наконец-то выкрикнули Головнина:
— Головнин, Бреверн! «Не тронь меня»!
Из строя вышли последние трое гардемаринов. Ротный поманил Головнина:
— Гляди не оплошай, кумандир там Тревенен, английский, соплаватель Джемса Кука. Слыхал такого капитана?
В голове гардемарина теснились мысли: «При чем здесь, в Кронштадте, куков спутник?»
— Про Кука-то слыхал…
— Теперь якшаться станешь с его сподвижником…
Зима 1790 года на Балтике выдалась на редкость теплая, и погода носила переменчивый характер. В ноябре легкие морозы сковали Ревельскую бухту, но внешний рейд оставался чистым от льда. Потом вдруг зарядили дожди, и весь лед растаял. В конце января подморозило бухту, а спустя неделю наступила оттепель, которую сменили вновь холода, и Ревельская бухта замерзла.
Частые и резкие изменения погоды играли на руку шведам. Основная акватория Финского залива в эту зиму не замерзала, и шведские корабли плавали свободно, не страшась русских, Кронштадтская же и Ревельская эскадры разоружались на зиму, к активным действиям готовы не были, а меняющаяся обстановка усугубила положение. Швеция к тому же получила деньги от Англии и Пруссии, увеличила сухопутную армию, а гребной флот довела до 350 судов.
Располагая флотом до 40 линейных кораблей, Густав III предполагал вначале уничтожить зимовавшую в Ревеле эскадру Чичагова, а затем по частям уничтожить разбросанные по разным местам отряды гребного флота. В дальнейшем, перехватив инициативу, король намеревался блокировать Кронштадт, высадить десант к Ораниенбауму и двинуть войска на Петербург, осуществив первоначальный замысел войны.
Кампания началась с конфуза для русских. В начале февраля беспечный вице-адмирал Чичагов уехал в Петербург. Шведские корабли, воспользовавшись свободной ото льда чистой водой крейсировали вплоть до острова Сескар. Убедившись в отсутствии наших кораблей, два шведских фрегата, подняв голландские флаги, 2 марта неожиданно вошли в гавань Балтийского порта и застали врасплох небольшой гарнизон городка Рогервик.
Балтийский порт как бы прикрывал Ревель со стороны моря, служил передовой базой и аванпостом эскадры. Шведы решили проверить бдительность передовых рубежей.
Комендант порта, полковник де Роберти, увидев шведские корабли, растерялся и никакого противодействия не оказал.
В крепости находилось 40 орудий и 300 солдат, сила немалая, но сторожевой службы не было.
Шведы с фрегатов беспрепятственно высадили десант — 50 матросов, захватили и заклепали неохраняемые орудия, открыли с кораблей стрельбу по крепости и городу. Де Роберти капитулировал, а шведы потребовали еще 4 тысячи контрибуции с мирных жителей, угрожая разгромить дома горожан. На помощь в Рогервик выслали из Ревеля 700 солдат, но было поздно — шведы в тот же день забрали свой десант, ушли в море и были таковы.
Екатерина негодовала:
— Негодяй де Роберти сделал постыдную капитуляцию — магазины выжжены, пушки заклепаны и от города заплачено 4 тысячи рублей. Что же он спас? Хочу знать. Себя только.
Однако императрица не сделала выговор Чичагову. Рогервик подчинялся ему, и позорная капитуляция порта осталась на его совести.
Возвратившись, Чичагов засуетился, начал вооружать корабли. Рассчитывать приходилось только на собственные силы.
В Кронштадте в середине апреля сильные восточные ветры согнали воду, и в гавани тяжелые линейные корабли сели на дно. Экстренно сбрасывали за борт пушки, чтобы вывести корабли на рейд. Оставалось неясным, куда направятся шведы: в Ревель или сюда, в Кронштадт.
В последних числах апреля Чичагов вызвал на «Ростислав» командиров. Адмирал изложил план действий:
— Судя по всему, шведы не сегодня-завтра предпримут атаку. У них превосходство в пушках более чем в два раза. Отражать неприятеля будем на якорях. Диспозиция эскадры такова.
Адмирал подошел к карте, изложил замысел действий, указав позицию каждому кораблю и фрегату, направление огня.
— Неприятель имеет превосходство огнем и маневром, — продолжал он, — но узость бухты не предоставит ему большой свободы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161