— обратился он к гостю таким тоном, как бы говоря: «А что, молодчинище ведь ещё я?»
Так Аполлос его и понял.
— Хорошо, — сказал он. — Но знаешь, что ещё лучше?
— Ну? — живо оборотился к нему Иоханан, и в мысли не допускавший, что что-нибудь может быть лучше его Откровения.
— «Любите друг друга, детки…» — с чуть грустной улыбкой проговорил Аполлос. — Вот это лучше…
Иоханан просиял всеми морщинками сразу. Глаза его увлажнились.
— Ну так что же? — засмеялся он. — Вот, любя-то, хорошенько постращать их, озорников, и надо!..
А в окна сияло весеннее солнце, как будто в первый день мирозданья, и мрело море лазурное, и так блаженно изнемогал под окнами цветущий миндаль, над которым гудели пчелы…
— Ну, а теперь вкусим во славу Божию, — улыбнулся милой улыбкой страшный разбойник Дэмеас. — Готово!..
LXIV. ГАЛЬБА — ОТОН — ВИТЕЛЛИЙ
Рим содрогался в конвульсиях, и даже и умным людям — им особенно —было непонятно, что это было: судороги смерти или потуги родов? Ясно было только одно: так продолжаться не может больше…
Пытливо глядя из своего дворца за тем, что делалось в огромной империи, Иоахим ждал удобной минуты, чтобы действовать. Согласия сына у него все ещё не было, и он последних шагов не предпринимал: пусть устанут, как следует, пусть возопиют… Иногда он беседовал обо всем этом со своим главным управителем Исааком, который занял место Мнефа и очень полюбился Иоахиму своей деловитостью, скромностью и в особенности сдержанностью в речах.
— Да, бог этого мира золото, — сказал как-то Иоахим, все проверяя себя. — И блажен будет тот, кто в эти тяжкие времена прибережёт его достаточно, ибо в его руках будут все судьбы мира.
— Это верно, — скромно согласился Исаак. — Но человеком правит не одно золото. Есть у него и другой бог, без которого и золото сделать ничего не может.
— О чем говоришь ты? — с любопытством спросил Иоахим.
— О палке, господин, — скромно отвечал тот. — Над богами, говорят они, царствует Зевс Громовержец. Для людей громов слишком много: с них хватит и палки.
Иоахим с улыбкой задумался.
— Тогда возражу и я, — сказал он. — И над палкой есть бог, без которого она ничего не сделает.
— А кто же именно? — скромно осведомился Исаак, очень любивший умную беседу.
— Разум, — сказал Иоахим. — Их поэт хорошо сказал:
Не силой управляет кормчий кораблём, а мудростью,
В большом котле кипенье малой ложкой повар укрощает…
Ergo: нужен прежде всего разум, а в помощники к нему — золото и палка…
Палка как будто из Испании уже шла: старый Гальба. Виндекс долго уговаривал его выступить спасителем человечества. Гальба колебался бы долго, если бы из Рима вдруг не прилетела весть: Нерон убит и место спасителя человечества свободно. Кроме того, в Кантабрии, близ Пиренеев, молния ударила в озеро, и в нем любопытные нашли вдруг двенадцать топоров, знак императорской власти. У одного мальчика, который прислуживал при жертвоприношении, вдруг поседела голова. Жрец Юпитера нашёл в святилище предсказание, сделанное двести лет тому назад девушкой-пророчицей, которая говорила, что рано или поздно, но из Испании выйдет владыка мира. Из Александрии пришёл вдруг в Испанию корабль с грузом оружия, но без капитана и команды. Это последнее чудо совершил Исаак по повелению своего господина. И всем, естественно, стало ясно, что предпринимаемая Гальбой война справедлива и угодна богам…
За свои отличия в Африке, а потом в Испании Гальба получил триумфальные украшения. Он был членом трех коллегий жрецов и в том числе древней коллегии квинт-децемвиров, которая ведала Сивиллиными книгами. Сперва он был энергичен. Одному меняле за бесчестный размен денег он приказал отрубить руки и прибить гвоздями к столу. В другой раз он приказал распять бесчестного опекуна. Ему сказали, что тот римский гражданин. Тогда Гальба повелел сделать для него крест более высокий и выкрасить его в белый цвет. Потом, постепенно, убедившись, что из всех его трудов и подвигов ничего особенного не получается, он сделался ленив и любил повторять, что никто не обязан отдавать отчёта в своей бездеятельности. Он был скуп, обделист и неприятен. Когда он уже двинулся на Рим, население Тарраконы поднесло ему золотой венец из храма Юпитера — понятно: на что Юпитеру золото? — сказав, что в нем пятнадцать фунтов. Гальба приказал проверить. Оказалось, что в венке не хватает трех унций. Он повелел взыскать их с Тарраконы…
Торжественное вступление своё в Рим он ознаменовал убиением нескольких тысяч безоружных моряков, которые вышли ему навстречу к старому Мульвиеву мосту, прося его о зачислении их в линейную службу, для которой они были вызваны Нероном в Рим.
— Палка, конечно, — сказал про себя Исаак. — Но — без разума…
Столица встретила Гальбу без большого воодушевления. И когда в театре в одной аттелане актёры запели всем известную песню:
Пришёл Онезим из деревни…
зрители с одушевлением подхватили её: Онезим Гальба уже сидел на Палатине, а в атриуме все ещё неоконченного Золотого дворца живописцы уже изображали родословное дерево его, по которому было видно, что Онезим со стороны отца происходит от Юпитера, а со стороны матери от супруги Миноса Пасифаи: без приличной родословной невозможно править страной…
Но и с родословной, как оказалось через несколько дней, правил страной не Онезим, а трое его клевретов, которых народ прозвал «дядьками», а среди них вольноотпущенник Икел, с которым Гальба был в непозволительных отношениях.
— Нет, — сказал как-то Иоахим Исааку. — Это даже не палка…
Может быть, все же дело как-нибудь и наладилось бы, но, к сожалению, и Отону, бывшему другу Нерона, которого тот — из-за Поппеи — отправил в Лузитанию, тоже хотелось выступить в роли спасителя человечества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153