Да если бы они еще знали, что прикрывает мой красный крест!
Что до Антона, то это был парень отпетый – «тертый», как говорится, шваб. «Особая часть СС» – он показывал, сколько у него всякой всячины: золотой портсигар, золотые часы, зажигалка. А сколько всего уже домой отправил! Все запреты не про него были писаны, он всех обводил вокруг пальца. Его командир, так тот дамочек для господ офицеров не пользовал. Как говорится, «извращенные наклонности». Все Антона обхаживал. А этот – ну просто чудо, как это ему сходило с рук – держался с ним так нагло. Но офицер одернуть его не смел, Гитлер за такие штучки преследовал беспощадно. Бесперебойная доставка новых девиц также была обязанностью Антона. Я ему как-то сказал: «Насколько я тебя знаю, ты ведь кота в мешке покупать не станешь, небось весь товар сперва сам проверяешь». Он заржал, однако покачал головой: «Всех-то никак невозможно. У меня в каждой партии обязательно должно быть не меньше четырех-пяти девственниц. Кое-кто только этих и любит». Так что ему всегда нужно было несколько подростков, лет по четырнадцать-пятнадцать. Остальные могут быть всякие: замужние женщины, взрослая девушка с младшей сестренкой, раз даже мать с дочерью попались, матери было тридцать, дочке – тринадцать, но такая уже налитая, груди – во! Словом, лишь бы женщина. Главное, чтобы из себя видные и – особенно – чтобы в теле.
Как их собирали, угрозами ли, посулами, добровольно или силой – я не спрашивал. Хотя, думаю, очень многие женщины легко соглашаются на такое, особенно когда ей приходится выбирать: лагерь или это, верно? Ну, а снабжались они первоклассно: мясо, шоколад, апельсины, все на свете. А главное – выпивка. Французский коньяк. Сколько хочешь! Спиртного давали им вволю, чтобы только гости с собой не приносили, опасные связи с этого ведь и начинаются. Ну и пили же они! Когда были не при деле, занимались кто чем – читали, на рояле играли, вязали; но пить – пили все.
Сколько я их ни перевозил, каждый раз, как начнешь пересчитывать перед посадкой, в нос так и бьет спиртным духом. И еще – запах постели, он ведь тоже имеется, я его сразу чуял, запах развратных баб. И запах спиртного. Эдак, скажу я вам, не так уж трудна была работа Антона, тем паче, что они-то ведь поначалу не ведали, чем все кончится. Хотя, попав в дом, все уже знали – их всегда кто-то просвещал, – до каких пор продлится эта сладкая жизнь и что будет потом. Говорят, что так они лучше любят. Не знаю, я хоть и дожил до зрелого возраста, старость уже не за горами, но в таких делах и таких тонкостях не разбираюсь, нет у меня к этому пристрастия. Одно точно: когда выстраивались они позади моего «ботонда» перед тем, как отправиться в путь, то уж все до одной знали, куда едут.
Через три недели после первого рейса вижу, опять является в гараж тот эсэсовский офицер вместе с Антоном. Наш младший лейтенант подзывает меня, вот тебе путевой лист, опять к себе затребовали, их «мерседес» все еще не на ходу. Потом уже брали под тем предлогом, что я, дескать, знаю дорогу. Это Антон меня так облагодетельствовал, больше года перевозил я «отставных» дамочек. Если только на мое счастье за день до этого или утром того же дня на станцию не прибывал срочный груз. Больше года. Антон прямо говорил: «Я твою машину уже освоил, новая мне ни к чему».
Вообще-то при всем при том Антон был не такой уж плохой малый. Было у него сердце. Во второй раз, перед тем как нам отправляться, заглянул он в кузов, увидел жестяную печурку: «Что, выхлопным газом обогревает?» Ну да, говорю, газом. Покуда мы обернулись, у него уже созрел план. «Слушай, зачем мучиться этим несчастным, пустим выхлопной газ – и готово… да и камерады только порадуются: им ведь останется лишь проследить, чтобы другая партия лагерников, мужчины, заранее вырыла яму!»
И он стал объяснять: жесткий резиновый шланг под кузовом уже есть, остается только приладить его к выхлопной трубе. Затем просверлить выводное отверстие в полу кузова, а там прикрыть конец шланга какой-нибудь решеткой или еще чем. Кузов быстро наполнится газом, а газ убивает за несколько минут. Я было засомневался: за несколько минут! А пуля – в одно мгновение! Но он поднял меня на смех. Неужто я не знаю, что отпрыски американских миллионеров именно так и кончают с собой? Входят в гараж, закрывают за собою дверь и запускают двигатель. От выхлопного угарного газа незаметно для себя теряют сознание и так же незаметно отправляются на тот свет. Мотор еще работает, пока ему хватает воздуха, но они об этом уже не ведают. Так ежели для отпрысков американских миллионеров, у которых и пистолеты есть, и любой яд да снотворные всякие под рукой, этот способ все-таки наилучший, то разве ж эти дамы, которым и так и сяк – уже все равно, разве могли бы они выбрать себе по собственной воле что-нибудь получше?! А так по крайней мере для них все будет неожиданно, и не придется им весь ужас смерти испытать от начала до конца.
Ну ладно, я только о том попросил его, чтобы делал все сам, без меня. Иначе получится, будто это я их убиваю. Он посмеялся надо мной: «Что же, если ты их только возишь туда – разве не то же самое?» Я не стал с ним спорить, пускай говорит, что хочет, нет, по мне все-таки не то же самое. Я ведь везу, потому что мне такой приказ дан, а остальное уже не мое дело. И вообще я рад, что при санитарной службе значусь, хотя, известно, и тут есть свои минусы.
В общем-то, я, конечно, понимал его. Ведь если уж и так и сяк – все равно, так пусть хотя бы по возможности страданий меньше. В этом смысле все правильно. Потому что поездки эти, как ни поверни, были для меня черными днями.
1 2 3 4 5