А она всё-таки была моей матерью. — Слова не могли передать всю глубину отчаяния пятнадцатилетнего подростка. — Она была единственным, что у меня осталось. Члены общины кормили меня и давали приют на ночь, но дни я посвящала ей. Потому что мне некуда было больше идти. И я сидела там день за днём, слушая стоны и плаксивые жалобы на то, что во всём виновата я одна. Доктора и медсёстры давно махнули на неё рукой. Они давали ей какие-то лекарства, кислород и дважды в день мыли. Но это делалось только для проформы: на самом деле они уже её списали. С ней осталась я одна. Слушать её обвинения. Это было для неё единственным способом самооправдания. Хотя сестры знали, что я не смогу помочь, если что, но им не хотелось возиться с ней, и большую часть своей работы они переложили на меня. Мне выдали кучу ваты и бинтов, показали, как мыть больную. Как промокать пот. Как вытирать мокроту, выступавшую на губах от кашля. Я не должна была оставлять её ни на минуту. Она худела на глазах, лицо осунулось и напоминало череп. А дыхание… Заполнившая плевральную полость жидкость разлагалась в ней. От одного запаха мне становилось плохо. — Эта вонь была сравнима лишь со смрадом изо рта того старика, которого она спасла по дороге в Небесной ферме. — Сестры приносили еду и мне, но я не могла есть и большую часть кормёжки спускала в унитаз. Будь честной. — Она не смотрела на меня. И я не могла её заставить посмотреть мне в глаза. Когда я попыталась сделать это насильно, мать плотно сжала веки и зашлась плачем. Господи, позволь мне умереть. После этого жуткого месяца девочка поняла, что хрупкая нить жизни матери в её руках. Горе, оскорбления и чувство вины покрыли её душу коркой, как засохшая кровь. Не осталось ни одного живого местечка. Ей необходимо было найти в себе силы, чтобы создать хоть какую-то защиту, сделать что-то, что могло спасти её от удушья в этой клоаке; но, поскольку она не обладала сильной волей, жадный, изголодавшийся мрак, зародившийся в день смерти отца, вновь поднял голову. А ты и так меня не любишь. И никогда не любила. Мрак, просачивающийся сквозь рассохшиеся половицы, истекающий ненавистью к жизни, из разинутого в беззвучном хохоте рта отца.Линден смотрела на мать, и мрак одним рывком расправил крылья, заволакивая сознание с неотвратимостью ночного кошмара, потом разросся, полностью захватив не только мозг, но и руки, тело — и тело понимало, что ему делать, в то время как сознание в отчаянии заливалось слезами, но не могло ни вмешаться, ни остановить. У неё не было выбора. У неё не было своей воли. Она рыдала, но без слёз. Из судорожно сжатых зубов не вырвалось ни малейшего стона или всхлипа, которые могли бы насторожить медсестёр. Мрак застил глаза, и сквозь дымку она едва различила свои руки, вырывающие кислородные трубки из ноздрей матери.Мрак сыто заурчал и затрепетал от довольного хохота. Смерть — это сила. Это Власть. Сила. Власть. Сила, способная забить все обвинения в глотки тех, кто посмеет осуждать её. Да ты убила человека! Разве это не зло? Захлёбываясь слезами, которые ей уже никогда не осушить, которые невозможно простить и забыть, она запихивала матери в рот бинты и вату.— Зато она наконец-то посмотрела на меня. — Лицо Ковенанта размытым пятном маячило перед ней, но Линден ощущала, что её слова корёжат, ломают его, что ему мучительно больно её слушать. — Она пыталась сопротивляться. Но у неё не хватило сил, чтобы управлять своей тушей. Она не могла остановить меня… Наконец всё было кончено. Я знала, что навсегда прервала её тлетворное дыхание и мне уже никогда не придётся им дышать. — Линден больше не дрожала. Внутри что-то сломалось. — Уверившись в том, что всё кончено, я стала действовать так, словно все заранее продумала и рассчитала. Я вытащила у неё изо рта бинты и спустила их в унитаз. Затем вставила на место кислородные трубки. После чего пошла к медсестре и сказала, что, похоже, моя мать перестала дышать.Вдруг корабль сильно качнуло, и она чуть не упала, но «Звёздная Гемма» тут же выровнялась, и Линден удалось удержать равновесие. Её глаза потемнели и горели жгучей яростью, той же, что и боль, сжигавшая плечо, стекавшая по нему раскалёнными струйками и впитывающаяся, как ручьи в песок, в онемевший локоть. Теперь излучение эмоций Ковенанта стало настолько сильным, что пробилось к ней даже сквозь пелену воспоминаний. В его глазах было потрясение, узнавание, понимание. Глядя на него сквозь слёзы, Линден поняла, что любит его. Любит со всей его проказой и ядом. Эти изъяны были частью его — такого дорогого и желанного. Она видела, как в нём растёт крик, — и не знала, примется ли он кричать на неё или зарыдает вместе с ней. Но она ещё не закончила свой рассказ.— Я дала ей то, чего она хотела. Господь не давал ей ничего, кроме страданий, и я исполнила её желание. Это было Злом.В глазах Ковенанта вспыхнул протест. Он знал цену страданиям, да ещё таким, какие ей и не снились, но она не позволила ему заговорить и настойчиво продолжала:— Вот почему я никогда не верила в Зло. Я боялась его признать, потому что тогда должна была признать и свою причастность к нему. Я не хотела знать твоих секретов, чтобы иметь право не открывать свои… Вот так всё случилось. Я лишила её жизни. И отобрала у неё возможность найти собственный выход, собственный ответ на извечный вопрос: «За что?» Я отобрала у неё шанс на чудесное спасение. Я не дала ей умереть достойно… — Довольно. Об этом можно говорить часами. И она никогда не найдёт оправдания тому, что сделала. — Благодаря мне последним, что она почувствовала перед смертью, был ужас. Животный страх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195