ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
До Нового года оставались считанные часы, но в центре кипела деловая жизнь.
Мусаси взглянул на проходившую мимо женщину, поняв вдруг, что это его тетка, которую он не видел со дня смерти отца, Мунисая. Ее внешность напомнила образ матери, который Мусаси сохранил в глубине памяти. Сделав несколько шагов за женщиной, он окликнул ее:
— Тетушка!
Женщина подозрительно уставилась на него. На утомленном от постоянных забот лице мелькнуло удивление.
— Ты Мусаси, сын Мунисая? — спросила она.
Он удивился, почему тетка назвала его Мусаси, а не Такэдзо. Он изумился, почувствовав, что тетка не расположена к нему, как к дорогому гостю.
— Да, я Такэдзо из дома Симмэн, — ответил он.
Обычных в таких случаях причитаний и восклицаний «какой ты стал большой» или «как ты изменился» не последовало. Тетка строго и холодно смотрела на Мусаси.
— Зачем явился? — спросила она.
— У меня нет к вам особого дела. Оказался в Киото и решил навестить вас.
Глядя на глаза, прическу тетки, Мусаси подумал: будь его мать жива, она походила бы на сестру, говорила бы тем же голосом.
— Навестить меня? — В голосе тетки звучало недоверие.
— Да. Простите, что без предупреждения.
Тетка махнула рукой, показывая, что разговор окончен.
— Что ж, меня ты увидел, нет нужды идти за мной. Ступай своей дорогой!
Неожиданно холодный прием поразил Мусаси.
— Почему вы отсылаете меня, едва увидев? Конечно, я уйду, если вам угодно, но чем я провинился? Если я совершил что-то плохое, так скажите мне в глаза.
Тетка ушла от прямого вопроса.
— Коль скоро ты здесь, зайдем к нам, поздороваешься с дядей. Не обижайся, если услышишь от него неприятные слова. Сам знаешь, какой он человек. Мне бы не хотелось, чтобы ты ушел от нас с тяжелым сердцем.
«И на том спасибо», — подумал Мусаси.
Тетка, оставив племянника в передней, пошла сообщить мужу о госте. Из-за фусума донесся низкий бас Мацуо Канамэ, страдавшего одышкой.
— Сын Мунисая? Я знал, что он рано или поздно заявится. Как, уже здесь? И ты впустила его в дом без моего разрешения?
Не вытерпев, Мусаси позвал тетку, чтобы попрощаться. Фусума раздвинулась, и показался Канамэ. Лицо его выражало безграничное презрение, брезгливость, которую питают городские жители к деревенской родне. Так смотрели бы на забредшую в дом корову, истоптавшую грязными копытами татами.
— Ты зачем здесь? — спросил Канамэ.
— Оказался в Киото и решил справиться о вашем здоровье.
— Ложь!
— Почему?
— Можешь сочинять сколько угодно, но я знаю все о твоих проделках. Натворил бед в Мимасаке, восстановил всех против себя, запятнал честь дома, а потом сбежал. Скажешь, не правда?
Мусаси от неожиданности лишился дара речи.
— И тебе хватает наглости заявляться к родственникам?
— Я сожалею о своих ошибках, — произнес Мусаси, — но я дал обет искупить вину перед предками и односельчанами.
— Вряд ли ты сможешь когда-нибудь вернуться на родину. Впрочем, мы пожинаем то, что посеяли. Дух Мунисая, наверное, рыдает.
— Я загостился у вас. Мне пора идти, — сказал Мусаси.
— Нет, подожди! — сердито возразил Канамэ. — Лучше оставайся у нас. Шатаясь по округе, неминуемо попадешь в беду. Сварливая старуха из дома Хонъидэн более полугода бродит здесь. Недавно несколько раз заходила к нам. Расспрашивала, был ли ты у нас, пыталась узнать, где тебя найти. Она кипит от ненависти.
— Осуги была у вас?
— Представь себе. Она много порассказала о тебе. Не будь ты родственником, я бы связал тебя и выдал ей, но сейчас… Ладно, оставайся пока. Уйдешь поздно ночью, нам так будет спокойнее.
К несчастью, они поверили каждому слову Осуги. Чувство безысходного одиночества охватило Мусаси. Он сидел, молча уставившись в пол. Тетка, пожалев его, велела пройти в другую комнату и поспать там.
Мусаси тяжело опустился на циновку. Он вновь осознал, что может рассчитывать только на себя. Он подумал, что родные так суровы только потому, что он был им кровным родственником. Несколько минут назад он хотел уйти из дома, но сдержал гнев, признав, что родственники не без основания сомневались в его порядочности.
Мусаси по-прежнему был неискушен в оценке людей. Будь он богат и знаменит, ему бы оказали иной прием. Он свалился как снег на голову, в драном, грязном кимоно да еще под Новый год. Неудивительно, что родственники не расточали теплых чувств.
Вскоре Мусаси убедился в этой незамысловатой истине. Он лежал, простодушно полагая, что его позовут есть. До него доносился запах еды и звон посуды из кухни, но никто и не заглянул в его комнату. Жаровня не грела, огонь в ней едва теплился. Мусаси решил, что голод и холод — дело второстепенное, главное — хорошо выспаться. Он тут же погрузился в сон.
Мусаси проснулся через четыре часа под звон храмовых колоколов, провожавших старый год. Сон освежил его. Мусаси упруго вскочил, усталости как не бывало. Голова была ясной.
Огромные колокола ритмично гудели над городом и предместьями, знаменуя окончание тьмы и славя наступление света. Сто восемь ударов колокола по числу человеческих заблуждений и искушений призывали мужчин и женщин поразмыслить о суетности земных устремлений.
Мусаси думал, кто в эту ночь мог бы с чистым сердцем сказать себе: «Я поступал правильно. Делал то, что положено, и ни о чем не сожалею»? Каждый удар колокола отзывался угрызением совести в душе Мусаси. Все, совершенное им в уходящем году, казалось ему неправильным. То же можно сказать о прошлом и позапрошлом годах. Он не прожил ни года, ни дня без сожалений о допущенных ошибках.
Мир в представлении Мусаси устроен так, что люди неминуемо раскаиваются в содеянном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361
Мусаси взглянул на проходившую мимо женщину, поняв вдруг, что это его тетка, которую он не видел со дня смерти отца, Мунисая. Ее внешность напомнила образ матери, который Мусаси сохранил в глубине памяти. Сделав несколько шагов за женщиной, он окликнул ее:
— Тетушка!
Женщина подозрительно уставилась на него. На утомленном от постоянных забот лице мелькнуло удивление.
— Ты Мусаси, сын Мунисая? — спросила она.
Он удивился, почему тетка назвала его Мусаси, а не Такэдзо. Он изумился, почувствовав, что тетка не расположена к нему, как к дорогому гостю.
— Да, я Такэдзо из дома Симмэн, — ответил он.
Обычных в таких случаях причитаний и восклицаний «какой ты стал большой» или «как ты изменился» не последовало. Тетка строго и холодно смотрела на Мусаси.
— Зачем явился? — спросила она.
— У меня нет к вам особого дела. Оказался в Киото и решил навестить вас.
Глядя на глаза, прическу тетки, Мусаси подумал: будь его мать жива, она походила бы на сестру, говорила бы тем же голосом.
— Навестить меня? — В голосе тетки звучало недоверие.
— Да. Простите, что без предупреждения.
Тетка махнула рукой, показывая, что разговор окончен.
— Что ж, меня ты увидел, нет нужды идти за мной. Ступай своей дорогой!
Неожиданно холодный прием поразил Мусаси.
— Почему вы отсылаете меня, едва увидев? Конечно, я уйду, если вам угодно, но чем я провинился? Если я совершил что-то плохое, так скажите мне в глаза.
Тетка ушла от прямого вопроса.
— Коль скоро ты здесь, зайдем к нам, поздороваешься с дядей. Не обижайся, если услышишь от него неприятные слова. Сам знаешь, какой он человек. Мне бы не хотелось, чтобы ты ушел от нас с тяжелым сердцем.
«И на том спасибо», — подумал Мусаси.
Тетка, оставив племянника в передней, пошла сообщить мужу о госте. Из-за фусума донесся низкий бас Мацуо Канамэ, страдавшего одышкой.
— Сын Мунисая? Я знал, что он рано или поздно заявится. Как, уже здесь? И ты впустила его в дом без моего разрешения?
Не вытерпев, Мусаси позвал тетку, чтобы попрощаться. Фусума раздвинулась, и показался Канамэ. Лицо его выражало безграничное презрение, брезгливость, которую питают городские жители к деревенской родне. Так смотрели бы на забредшую в дом корову, истоптавшую грязными копытами татами.
— Ты зачем здесь? — спросил Канамэ.
— Оказался в Киото и решил справиться о вашем здоровье.
— Ложь!
— Почему?
— Можешь сочинять сколько угодно, но я знаю все о твоих проделках. Натворил бед в Мимасаке, восстановил всех против себя, запятнал честь дома, а потом сбежал. Скажешь, не правда?
Мусаси от неожиданности лишился дара речи.
— И тебе хватает наглости заявляться к родственникам?
— Я сожалею о своих ошибках, — произнес Мусаси, — но я дал обет искупить вину перед предками и односельчанами.
— Вряд ли ты сможешь когда-нибудь вернуться на родину. Впрочем, мы пожинаем то, что посеяли. Дух Мунисая, наверное, рыдает.
— Я загостился у вас. Мне пора идти, — сказал Мусаси.
— Нет, подожди! — сердито возразил Канамэ. — Лучше оставайся у нас. Шатаясь по округе, неминуемо попадешь в беду. Сварливая старуха из дома Хонъидэн более полугода бродит здесь. Недавно несколько раз заходила к нам. Расспрашивала, был ли ты у нас, пыталась узнать, где тебя найти. Она кипит от ненависти.
— Осуги была у вас?
— Представь себе. Она много порассказала о тебе. Не будь ты родственником, я бы связал тебя и выдал ей, но сейчас… Ладно, оставайся пока. Уйдешь поздно ночью, нам так будет спокойнее.
К несчастью, они поверили каждому слову Осуги. Чувство безысходного одиночества охватило Мусаси. Он сидел, молча уставившись в пол. Тетка, пожалев его, велела пройти в другую комнату и поспать там.
Мусаси тяжело опустился на циновку. Он вновь осознал, что может рассчитывать только на себя. Он подумал, что родные так суровы только потому, что он был им кровным родственником. Несколько минут назад он хотел уйти из дома, но сдержал гнев, признав, что родственники не без основания сомневались в его порядочности.
Мусаси по-прежнему был неискушен в оценке людей. Будь он богат и знаменит, ему бы оказали иной прием. Он свалился как снег на голову, в драном, грязном кимоно да еще под Новый год. Неудивительно, что родственники не расточали теплых чувств.
Вскоре Мусаси убедился в этой незамысловатой истине. Он лежал, простодушно полагая, что его позовут есть. До него доносился запах еды и звон посуды из кухни, но никто и не заглянул в его комнату. Жаровня не грела, огонь в ней едва теплился. Мусаси решил, что голод и холод — дело второстепенное, главное — хорошо выспаться. Он тут же погрузился в сон.
Мусаси проснулся через четыре часа под звон храмовых колоколов, провожавших старый год. Сон освежил его. Мусаси упруго вскочил, усталости как не бывало. Голова была ясной.
Огромные колокола ритмично гудели над городом и предместьями, знаменуя окончание тьмы и славя наступление света. Сто восемь ударов колокола по числу человеческих заблуждений и искушений призывали мужчин и женщин поразмыслить о суетности земных устремлений.
Мусаси думал, кто в эту ночь мог бы с чистым сердцем сказать себе: «Я поступал правильно. Делал то, что положено, и ни о чем не сожалею»? Каждый удар колокола отзывался угрызением совести в душе Мусаси. Все, совершенное им в уходящем году, казалось ему неправильным. То же можно сказать о прошлом и позапрошлом годах. Он не прожил ни года, ни дня без сожалений о допущенных ошибках.
Мир в представлении Мусаси устроен так, что люди неминуемо раскаиваются в содеянном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361