Мало того, были возвращены все его родственники, отбывавшие ссылку, а дела находящихся под следствием людей, о которых он просил, были прекращены…Цель была почти достигнута… Кстати, по манифесту государя отпустили тогда и старшего сына Вали-хана Губайдуллу, которого сослали в Сибирь не без участия мачехи Айганым. По ее же просьбе сослали и брата ее покойного мужа — Сартая. Все за то, что могли претендовать на ханский престол, перебежав дорогу ее детям. Ох и нелегко разобраться в этой степной политике, да еще с «умной» головой князя Горчакова!..Поэтому и не поехал освобожденный Губайдуллла к своей мачехе в родные места. Не поехал и к брату своему — кушмурунскому ага-султану Чингису, а направился вдруг прямо к Кенесары. Не такую уж глупую политику ведет этот мятежный султан. Его поддержка куда предпочтительнее, чем всех остальных.Айганым!.. Граф невольно улыбнулся, вспомнив о чем-то давнем и приятном! Это было двадцать пять лет назад на балу у императора Александра. Они, молодые гвардейские офицеры, наперебой ухаживали за прекрасной кайсацкой ханшей, неожиданно появившейся при дворе и оживившей общество. Семидесятилетний муж ее Вали-хан днями и ночами не вставал из-за зеленого стола, играя со столь же престарелыми сенаторами. И как-то он, Перовский, молодой и блестящий тогда гвардеец, признался ей в любви..И вот эта бывшая светская красавица так жестоко боролась за влияние среди орды!…Мысли графа постепенно приняли более мрачное направление. Ему вспомнился другой, куда менее веселый императорский прием, который случился недавно. И император давно уже другой — с тяжелым свинцовым взглядом, и веселья мало. Да и сам он не показался ли милым грациозным дамам этаким молодящимся и расфуфыренным старичком генералом откуда-то из далекой пограничной провинции?Незадолго перед этим произошла его неудачная экспедиция в Кокандское ханство. По высочайшему соизволению ему разрешено было приехать в столицу, чтобы немного отдохнуть. Свыше четырех месяцев пробыл он там и уже подумывал о возвращении к месту службы, когда его неожиданно пригласили на придворный бал. Там Василий Алексеевич Перовский вплотную столкнулся и с императором Николаем I. На высочайшем лице было написано явное неудовольствие. Все разъяснила прогуливавшаяся с царем очередная фаворитка красавица Макеевская. Лукаво посмотрев на графа, она воскликнула:— Ах, ваше величество!.. В невыполнении вашего обещания отчасти виноват и граф Василий Алексеевич…Перовский, ничего не понимая, смотрел в ее смеющееся лицо. Нужно было что-то говорить.— Если ваше величество что-нибудь обещали кому-нибудь, то разве не положим мы свои жизни, чтобы обещание было выполнено!..В конце концов все разъяснилось. При дворе в последнее время стали входить в моду бухарские шелка. И вот караван с шелком, который ждали петербургские модницы к этому балу, оказался где-то под Ташкентом разграблен людьми мятежного султана Кенесары…— Этого не может быть! — поразился Перовский. — Только вчера я получил депешу, что подопечный мой султан Кенесары еще пятого сентября находился в своей ставке на берегу Тургая. В доброй тысяче верст от Ташкента!..— Кайсацкие ханы — не русские генералы, которым необходимо два месяца, чтобы добираться от Оренбурга до Арала! — Царь говорил жестко, не щадил самолюбия графа, руководивщего неудавшейся экспедиций. — Этому вашему разбойнику оказалось достаточно семи дней, чтобы с четырьмя тысячами всадников оказаться под самыми стенами Ташкента! * * * Перовский склонил голову:— Простите меня, ваше величество, но я действительно ничего не знаю…— С каких это пор в России генералы узнают от царя, что творится среди их подданных? — Николай I нахмурил брови. — Извольте, могу доложить вам. Опекаемый вами султан Кенесары, насколько мне известно, еще седьмого сентября самолично провозгласил себя ханом кайсаков и через неделю начал войну против кокандского хана.— Не может быть!.. — прошептал Перовский…Только на днях получил он письмо от Генса, исполнявшего в отсутствие военного губернатора его обязанности. Генс сообщал, что его адъютант Герн еще первого сентября находился в ставке Кенесары, откуда только что вернулся. Он доложил, что там царит тишина и спокойствие и все ждут окончательного результата переговоров…Царь сделал отметающий жесть рукой, и на лице его появилось так хорошо знакомое всем брезгливо-пренебрежительное выражение.— Сегодня прибыл гонец с депешей от кокандского хана… Все же вам следует запомнить, Василий Алексеевич, что наше доброе отношение к вам не означало согласия на провозглашение этого Кенесары степным императором. В Российской империи этого не может быть дозволено. В вашем споре с Горчаковым я склоняюсь сейчас на его сторону… К тому же не вам мне объяснять, что, когда российские интересы столкнулись по всей Азии с интересами британской короны, разумно ли подрывать наши добрые торговые и всяческие иные отношения с Кокандом, Бухарой или Хивой? И не может каждый губернатор в России вести свою политику. Так что довольно канителиться вам с этим Кенесары. Сегодня я отдал приказ Чернышеву объединенными усилиями Сибирской и Оренбургской линий покончить с ним бесповоротно и навсегда. Если же вы, граф, считаете, что не сможете со всем старанием выполнить этот приказ, то…Перовский низко опустил седую голову:— Слушаюсь, ваше величество!..— Что же, тогда отправляйтесь в Оренбург!Царь сделал разрешающий жест рукой. Граф Василий Алексеевич Перовский еще ниже склонил голову. Подняв глаза, оренбургский военный губернатор увидел лишь удаляющуюся прямую спину самодержца и почти вплотную прильнувшую к ней стройную фигурку в платье из обычного китайского шелка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106