Вместе с тем сердцем он остается глух к почестям и слеп к блеску сокровищ. Его истинная сущность неизмеримо выше всего, что принадлежит порядку «средних» вещей. Добродетель в том и заключается, чтобы определить для себя правильное отношение к внешним благам: «(мудрец) говорит, что следует презирать эти блага не потому, что от них лучше отказаться, но потому, что владеть ими нужно с безмятежностью». То же самое относится и к самой жизни, также являющейся одним из «предпочтений». Жизнь – дар Природы, а вовсе не абсолютное благо, ведь Природа не гарантирует нам вечного наслаждения жизнью, но, напротив, оставляет за собой право в любую минуту забрать свой дар назад. Поэтому в известных обстоятельствах смерть может оказаться предпочтительнее жизни. Добродетельное поведение, понимаемое как единственное средство достичь душевного покоя и согласия с собой, заключается в том, чтобы принять идею смерти.
Первые письма к Луцилию как раз и посвящены объяснению разницы между равнодушием и принципом «предпочтительности», применяемым в конкретных обстоятельствах и в силу этого лишенным характера заданности. В этой связи примечательно письмо четвертое, речь в котором идет о страхе смерти. Сенека доказывает, что любовь к жизни не может считаться абсолютной, поскольку многие люди добровольно уходят из жизни, порой побуждаемые самыми пустяковыми мотивами. Вооруженный этими достойными сожаления примерами, Луцилий должен был открыть для себя секрет безмятежной жизни, таящийся в том, чтобы «в уме» умереть раньше смерти. Особую важность письму придает приписка, по-видимому, сделанная позже и трактующая проблему бедности, в частности, в виде, сформулированном эпикурейцами: «Бедность, сообразная закону природы, есть великое богатство». Связь между первым и вторым далеко не очевидна, и, действительно, от многих новейших издателей «Писем» она ускользнула. Но эта связь существует. Так же, как истинная независимость от смерти достигается лишь принятием самой идеи смерти, презрение к богатству доступно лишь тому, кто признает одни истинные ценности, то есть минимум, определенный Природой для поддержания жизни. Таким образом, идет ли речь об отношении к смерти или к богатству, способ достижения свободы остается тем же и сводится к внутренней установке. Человек богат, если он не испытывает нужды в богатстве; человек живет полной жизнью, если он сумел отказаться от потребности жить.
В первых письмах говорится также о том, что дружба является ценностью сама по себе и не зависит ни от личности того, кто испытывает дружеские чувства, ни от личности того, на кого они направлены. «Мудрец самодостаточен не потому, что ему хочется жить без друзей, а потому, что он может без них обойтись». Мудрец обладает «формой» дружбы в себе самом. Сенека подводит Луцилия к пониманию того, что есть внутренний мир человека, и предлагает ему проследить тот путь, что ведет от сферы предпочтений и «средних» ценностей (officia media) к сфере ценностей абсолютных, являющихся свойствами духа и не нуждающихся в материальных средствах для своего проявления. Истинное богатство достижимо как в лишениях, так и в изобилии; истинная дружба возможна и без объекта дружбы, – в последнем случае она проявляется в отношении мудреца к самому себе. Сенека готовил Луцилия к постижению этой истины, для чего в одном из предыдущих писем предложил ему поразмыслить над следующим высказыванием Гекатона: «Ты спрашиваешь, чего я достиг? Я начинаю становиться другом самому себе».
Если Луцилий следовал урокам Сенеки, то в конце концов должен был постепенно освободиться от давления вешей и понять, что форма нравственного духа или, что то же самое, мудрость и счастье не зависят от материальных условий.
Между тем эта позиция, сформулированная Сенекой в последние годы жизни и включившая в себя весь опыт его духовной жизни, полностью созвучна учению Стой. ), предложенное ДиогеномaizaНапомним хотя бы тройное определение ценности ( Лаэрцием, согласно которому высшей ценностью является то, что «помогает прожить жизнь сообразно с самой жизнью». Затем следует «второстепенная способность, помогающая строить жизнь сообразно природе, например, богатство или здоровье, благодаря которым мы можем существовать в согласии с природой». Только первая ценность является абсолютной, только она принадлежит сфере сущностей.
Одна из основных проблем, встающих при изучении творческой мысли Сенеки, связана с необходимостью определения, в какой мере то или иное его утверждение, та или иная формулировка соотносимы с традицией Стой. Иными словами, мы должны найти философскому наследию Сенеки подобающее место в ряду наших знаний о стоицизме. Не следует путать эту задачу с проблемой поиска «источников», которая в отношении Сенеки получила доскональную разработку, однако не принесла убедительных результатов, если не считать отдельных, очень узких аспектов, к примеру, определение влияния Панетия на то или иное письмо к Луцилию. Как справедливо отмечено, мысль Сенеки многим обязана устным урокам, которые он получал с ранней юности до старости. Возможно, не обошлось и без влияния всевозможных комментаторов, хотя Сенека вскользь упоминает, что знакомился с трудами классических авторов непосредственно. Именно такое чтение он рекомендует и Луцилию: «Пребудь в обществе устоявшихся умов и питайся ими, если хочешь извлечь то, что сохранится в твоей душе надолго». Ясно, что к «великим умам» не относились составители компиляций и пересказов, как в это уверовали слишком многие новейшие историки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145