Выступая с отчетным докладом на I съезде Компартии Кубы, Фидель Кастро по поводу этих намерений США говорил: «Если бы Куба обвинила ЦРУ в подобных действиях, то многие скептики в мире подумали бы, что все это выдумки, инспирированные ненавистью к американскому империализму. Эти беспрецедентные акции, которых не было в истории ни одного современного государства, ярко показывают циничную, прогнившую и порочную натуру империализма. Они показывают, что он может совершать самые безответственные, безрассудные и преступные действия. Раньше они хотели аннексировать нас, теперь они хотят нас отравить».
В мае 1964 года государственный департамент выпустил в Вашингтоне специальную книгу под названием «Политика США по отношению к Кубе», в которой он был вынужден наконец признать, что Куба не представляет собой военной угрозы для США или других стран Западного полушария, так как не имеет ни воздушных, ни морских сил и средств для переброски своих вооруженных сил на континент. Однако после этого более или менее разумного абзаца вновь начиналось нагромождение провокационных домыслов. В адрес Фиделя Кастро высказывались обвинения в том, что он якобы добивается господства над всей Латинской Америкой. В книжке ставился вопрос, что же должны делать в такой ситуации США и их союзники в Латинской Америке, на который авторы сами же и отвечали: «Наиболее естественным и прямым путем было бы устранение режима Кастро на Кубе в результате прямой военной акции с целью заменить нынешнее правительство некоммунистическим прозападным правительством. Самая слабая прямая акция могла бы принять форму вооруженной блокады. Но и это (с горечью признавали авторы) уже означало бы войну». Другим путем были бы переговоры с правительством Фиделя Кастро, но США признавались, что они не могут пойти по этому пути из-за сохранявшихся военных и политических связей Кубы с Советским Союзом.
Далее в публикации госдепартамента излагалась программа действий в отношении Кубы. «Первое, мы должны принять все меры по укреплению латиноамериканских стран с тем, чтобы они смогли, индивидуально или коллективно, противостоять коммунистическим подрывным действиям; второе, мы должны использовать все имеющиеся в нашем распоряжении средства (за исключением акта войны), чтобы ограничить или сократить способность кубинского правительства двигать вперед коммунистическое дело посредством пропаганды, саботажа или подрывных действий». Далее разъяснялся смысл этого положения, заключавшийся в том, что следовало возвести вокруг Кубы своего рода санитарный кордон, закрыв доступ людям и идеям с Кубы. Госдепартамент похвалялся, что принятыми мерами уже в 1963 году удалось добиться сокращения количества людей, выезжавших из стран Западного полушария на Кубу, по сравнению с 1962 г. наполовину. Те же самые «борцы», которые, надрываясь, проповедуют в других условиях «свободу передвижения людей и информации», здесь, не смущаясь, выступали и действовали с диаметрально противоположных позиций. Такие казусы в практике госдепартамента вообще встречаются довольно часто.
Признавая полностью несостоятельность идеи экономической блокады, госдепартамент все же считал нужным настаивать на ее продолжении.
Ставка США была совершенно откровенна. Если оказалось невозможным сломить вооруженным путем Кубу, то надо планомерной осадой, экономической блокадой задушить ее в ближайшие годы. Под этими расчетами была и кое-какая объективная база. Действительно, в первые годы после революции вся экономика страны подверглась коренной ломке. Все основные средства производства сменили своего хозяина, была потеряна значительная часть инженерно-технического персонала, который раньше был прислужником у капиталистических хозяев и не захотел разделить с народом радости и неизбежные трудности эпохи революционных преобразований; полностью изменилась система внешнеторговых связей. Если раньше развитые страны капиталистического мира занимали 80 процентов во внешнеторговом обороте Кубы, то теперь это место перешло к странам социалистического содружества. Разумеется, это сопровождалось необходимостью преодолевать массу трудностей.
На все это и делали ставку США. Но, пожалуй, наиболее сложным было положение в сельском хозяйстве и в его решающем звене-производстве сахарного тростника, становом хребте экономики Кубы.
После победы революции началось стихийное сокращение посевов сахарного тростника. На местах ошибочно интерпретировали призыв руководства к преодолению монокультурности: вместо развития других отраслей сельского хозяйства, не ломая существующего производства, стал наноситься ущерб главной сельскохозяйственной культуре — тростнику. В результате пошли вниз показатели сбора сырья и производства сахара. Если в 1961 году производство сахара составило 6,5 млн. тонн, то в 1962 г. — 4,8 млн. тонн, а в 1963 г. — 3,8 млн. тонн.
Уже с августа 1962 года Фидель Кастро начал намечать меры по выправлению положения в этой решающей для Кубы отрасли сельского хозяйства. Выступая 18 августа 1962 года на общенациональном съезде делегатов кооперативов по выращиванию сахарного тростника, он выдвинул идею о превращении кооперативов в государственные предприятия, чтобы поднять производство сахара. Только на путях централизации всего сахарного производства можно было рассчитывать на серьезные успехи. Надо было начинать готовить кадры и условия для научно-технической революции в тростниковом хозяйстве. Ведь на Кубе к моменту победы революции в результате стихийности подготовки кадров при буржуазном правительстве имелось всего 294 агронома (при 6560 адвокатах).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155