Ты же не гангстер, не обездолишь сироту. Представь, каково мне примерять нынешнюю шкуру. После любви. После забугорных перспектив.— Не дрейфь, малышка, со мной не пропадешь, — скупо плеснул он елея в интонацию.— Тогда в пять в кафе «Привет».— Усаживайся за крайний левый столик на улице и залей чем-нибудь одиночество. Угощаю.— О'кей. Не перевелись еще джентльмены. За мартини расплатишься?— За все расплачусь, — пообещал он судейским голосом. — До встречи.Сыщики валялись на стульях, словно боксеры перед последним раундом: взмокшие, слегка обезумевшие и вряд ли управляемые.— Я к нему не пойду, — предупредила я. — Он меня угробит.Мой протест нырнул в их хоровые непарламентские выражения и не выплыл более. Весом был, ох, весом.— Это тот редкостный случай, когда все будут на его стороне, — заунывно пропел Вик. — У тебя нет выбора. Или он тебя угробит, или мы. Ты что себе позволяешь? Договорились же напирать на гибель Лизы.— Ну, не напиралось, не напиралось, вы же слышали. А у Валентина Петровича домработница ему под стать, противная, — объяснила я.— Домработница? — опешил Измайлов. — Какая связь?— Нет тут связи. Я вчера однозначно выразился — она все всем порушит, — туго вспомнил Игорь.— Я уже полгода однозначно выражаюсь, — не уступил первенства честолюбивый Борис.— Поля, ты молоток, — подытожил дискуссию Сергей. — Раскрутила ведь мужика. А уж как упирался.Стало тихо. Спасибо, Сережа.— Хм, давайте обсудим…Ага, Измайлов, отступаешь! И парней за собой тащишь. Но вообще-то до меня еще, пардон, не дошло, куда повело. Обсуждайте, ребята, а я пока оклемаюсь. Почему я наплела этакого? С чего потянуло на мелодраму? Надо перед сном стаканами хлебать успокоительное. Ибо сотрудничество с милицией гармонии с микро — и макрокосмом не способствует.— Я сразу скажу, чтобы потом не отвлекаться, — внял призыву Измайлова реактивный Игорь. — Отпечатки на солонке и пакете с героином принадлежат мадам.— Быстро вы оборачиваетесь, нам бы так, — позавидовал Борис.— У меня личные связи, — ухмыльнулся Игорь. — Следовательно, версия Полины о прикармливании хозяина без его ведома не пуста.Моя версия. Тебе, Юрьев, остается только ноздри раздувать. Дыши глубже. Взглянуть на Вика я не решилась.— И еще. Крайнев по собственной инициативе позвонил в санаторий. Он уверяет, что Полина «туда, куда надо, гребет», хоть и интуитивно.— Не лишнего берет на себя ваш частный детектив, капитан? — вызверился Измайлов.— Он зарплату получает за охрану Полины, — пожал плечами Игорь. — Ночного дежурного я снял. Уму непостижимо, Виктор Николаевич, но почти все путевки, и дорогие, и подешевле, разобраны. Летом заведение было заполнено наполовину, в сентябре на четверть. Следующий заезд пятого октября. Санаторщики собирались прикрыть лавочку, и вдруг спрос почти сравнялся с предложением. Наплыв, напор, натиск. Язвенники косяком поперли.— Ура, скоро поеду пить минералку, — хлопнула я в ладоши.— Дома попьешь, — пристрожил Вик. — Сколько влезет. Особенно «Нарзану». И Игорю:— Обсудим, капитан. Отправим даму переодеваться и обсудим. А сейчас о Валентине Петровиче. Разговор записан, но брать голубчика не за что. Не стал спорить с идиоткой, поддакивал, однако посмотреть на нее не отказался. Ну и что? Вот если…И Вик принялся сухо командовать. Ему это идет. С самого начала Вик был так добр, так мягок, что я начала упиваться его… твердостью. Я любуюсь, когда он отдает распоряжения, приказывает, рычит: «Под мою ответственность». Мне нравится, когда он щурится, глядя на свое оружие. Иногда из Балкова и Юрьева выскальзывают фразы о прошлых задержаниях. «Полковник-то, судя по всему, холоден и беспощаден», — констатирую я про себя. И млею. Потому что нежность такого мужчины представляется чудом, творимым только для меня одной…— Полина, на совещаниях не вырубаются, тем более что кашу с Валентином Петровичем заварила ты, — рявкнул Вик.Нет, полковник и нежность — «две вещи несовместные». И работать с ним — что гореть в аду. Стоит мне разнюниться, как он обязательно расщедрится на гадость. Я, помнится, об учителе математики грезила? Согласна влюбиться в кого попало, лишь бы не был банкиром и милиционером.— Я вам не штатный сотрудник, — огрызнулась я. — Результаты трудов нулевые, почему бы не сорвать зло на женщине.— Мы по дороге все отрепетируем, не беспокойтесь, — вступился за меня милейший Балков. — Пора, Полина.Сережа, Сережа, ты столько углов сгладил, низкий тебе поклон. Но я чувствую, что стараешься ты ради Виктора Николаевича Измайлова. Не дай Бог, напорется шеф, отвлечется от вашего общего дела. Тогда ты первый меня пришибешь, Борис не угонится.— Поехали, Сергей, — встала я.Мужчины тоже поднялись. О, они еще галантность демонстрируют. Не все у меня потеряно, получается.
Кафе «Привет» было уютным только из-за полумрака. В нем мерещилось, будто оклеенные пленкой старые столы — родня теплому дереву, а пластиковая стойка — мрамору. Поскольку осень наперекор календарю изображала из себя лето, тенты и мебель на мостовой не убирали, однако официанты уличных посетителей уже не обслуживали. Приходилось спускаться в подвал, брать еду, напитки и выбираться на воздух. Семь любителей оного глазели на прохожих. С чашкой кофе и пирожным я присоединилась к ним. Крайний левый столик, ближайший к автостоянке, никого, кроме меня, не прельстил. Предположение, что за ним будут ждать, уже не реализовалось. Кстати, я снова нарушила табу Измайлова и поинтересовалась у бармена, можно ли записать выпивку на счет Валентина Петровича. Уж слишком убога была забегаловка. Но он так буднично процедил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73