Просто люди работают. Колька пишет этюд. Пытается успеть к конкурсу, на который работы нужно сдать, кажется, в декабре. На дворе ноябрь. Подходящей натурщицы он так и не нашел. Уговорил Катьку ему позировать. Хочет создать что-то умопомрачительное: не то Даная на шляпке ядерного гриба, как символ спасения человечества от катастрофы, не то еще что-то в том же духе. Он часто рассказывает про эту эпохальную картину, но каждый раз меняет и место действия, и смысл.Так что пока никто не понял, что он собирается написать. Работа идет давно, говорят, с весны. Многих девушек он уже пытался изобразить, получается все не то. Неудачные экземпляры с успехом продаются на рынке, что рядом с ЦДХ на Крымском валу. На эти доходы он в основном и существует. Катька на сегодняшний день его единственная надежда. Колька в последнее время жутко нервничает, близится день сдачи работы, а у него даже этюда пока нет. Маша вздохнула. Не стоит его отвлекать.Вот пройдет конкурс, тогда — пожалуйста. А сейчас…— Все равно сегодня уже ничего не получится! — прорычал художник и отшвырнул кисть в угол. — Черт бы побрал!Катька запахнулась в Колькин халат и блаженно улыбнулась:— Еще немного, и я возненавижу живопись.— Слушай, не нравится — выхрюнделивайся! — тут же вспылил маэстро кисти и красок.— А кого ты писать будешь? — натурщица склонила голову набок, разбросав по плечам рыжие кудри. — Местную дворничиху? Кажется, ее одну ты еще и не малевал.— Вот, любуйтесь на нее! — Колька указал на бунтовщицу обеими руками. — Звезда, блин, на пустом месте!— Н-да… — Катька метнула томный взгляд в большое зеркало и наконец обратила внимание на Машу. — Кстати, твоя песня мне очень помогает тут лежать.— Не лежать, а позировать, — скрупулезно поправил ее художник.— Я ее часто врубаю.— Я и забыла, что оставила здесь диск, — вымученно улыбнулась Маша. — У меня теперь совсем другой репертуар.— Ну, не всегда же тебе петь Пресли, — Катька сморщила носик. — Придет еще твое время.— Спасибо…Хорошо, что есть друзья, которые полюбили тебя просто так. Просто за то, что ты приехала покорять большой город с их родины. Странно все-таки. Неужели, если б Маша прикатила откуда-нибудь из Твери или из Ижевска, Катька, Коля, да и вся их северная братия на нее даже и не взглянули бы?— Слушай, а ты чего пришла-то? — Катька плюхнулась на подлокотник ее кресла и протянула ей кружку с горячим глинтвейном. Сама отхлебнула из второй. Уж что-что, а глинтвейн она готовить умела. Нигде лучше Маше пить не приходилось. Еще бы, Катька до того, как устроилась певицей в стрип-баре, два года торчала за стойкой в шикарном заведении «Розмарин» на Пушкинской площади. Там бармены умеют делать все, что пьют в мире.— Ну, я.., собственно…— Что у тебя стряслось? — Колька сел на другой подлокотник кресла и, метнув недобрый взгляд в сторону натурщицы, ласково погладил гостью по голове. — Машунечка, разве у тебя неприятности?— Не то чтобы…На самом деле у нее огромные неприятности. Она и пришла сюда, к друзьям, чтобы рассказать, что не спит ночами и иногда даже думает, не отправиться ли обратно в свой тихий городок, до того ей страшно. Она очень хотела рассказать, что ежедневная дорога от квартиры до кафе «Фламинго» превратилась в пытку, а когда она поет, у нее дрожат колени. Но как все это расскажешь, если даже ребята из группы не могут в это поверить. Просто гогочут, хлопают ее по плечу и советуют пить побольше валерьянки. Говорят: «Это у тебя головокружение от успеха».— Ты бледная… — вдруг заметил Колька. — Ты хорошо ешь? У тебя деньги есть?— Нет, дело не в этом. — Маша побыстрее пресекла никчемные разговоры о доходах. Еще не хватало, чтобы они начали предлагать ей материальную помощь.— А что тогда? — вскинула брови Катька.— Это даже не совсем проблема… — Маша покраснела, понимая, что сейчас ей придется делать то, что она делать не любила, то есть врать. Историю она придумала задолго до того, как пришла сюда, а потому выпалила без запинки:— Я хотела с тобой, Коль, проконсультироваться как со знатоком…Тот расправил плечи. Катька фыркнула.— Видишь ли.., мне всучил один тип в клубе. Поклонник, в общем. Говорит, любит. Я его отшиваю каждый вечер. А он все цветы таскал да вино бутылками присылал.Теперь вот прислал это. Я хотела ему вернуть, а его и след простыл. Третий день уже не появляется, наверное, боится, что я ему отдам.— Что подарил-то? — не вытерпел Колька.— Он симпатичный? — одномоментно с ним поинтересовалась подруга.— Я бы не стала так говорить… Он потрясающий, — Маша вздохнула. — Единственное, что меня пугает, так это то, что, мне кажется, он очень дорогой. Как-то не слишком хорошо для первого подарка, правда?— Тьфу ты! — разочаровалась Катька. — Я же тебя о мужике спрашивала.— А, мужик… Ну, мужик как мужик…— Опиши!— Да подожди ты с мужиками! — взревел Колька, не желая расставаться с ролью эксперта. — Маш, что он тебе подарил?Маша еще раз вздохнула и, выудив из кармана кулон Ирмы, разложила его на ладони.В комнате воцарилась долгая тишина. Все зачарованно разглядывали удивительно красивый камень. У Маши по спине пробежал холодок. Ей казалось, что это сокровище не имеет цены. Или имеет, но если ее назвать, то звезды померкнут в тот же миг так, как если бы огласили все имена бога. Она долго не решалась достать украшение из шкафа, терзалась неизвестностью. А ну как кулон действительно жуть какой дорогой. Тогда нужно как-то его вернуть. Присвоить чужую побрякушку — это ужасно, но все-таки не так, как присвоить целое состояние.Кроме Николая, знакомых знатоков от искусства у нее не было. Теперь она с надеждой воззрилась на своего «эксперта».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101