— Это Майта из Гондураса, моя соседка по общежитию, — Представила подругу Ласточка. — Она хочет с тобой познакомиться. Понимаешь, нам, иностранкам, довольно трудно найти здесь парней, у нас в общежитии живут одни африканцы и арабы, и те предпочитают иметь дело с проститутками. А Майта очень романтическая девушка — она пишет стихи.— Но я не понимаю по-испански, — попытался защититься Фима.—Ничего, мы тебя научим, — таинственно улыбнулась Ласточка, и подмигнув Майте, принялась расстегивать пуговицы у Фимы на рубашке. — Повторяй за мной, товарищ: beso, amante, te quiero Поцелуй, любимый, я тебя желаю (исп.)

… Это как цветы на дороге, которая ведет в рай.Оберлейтенант Клаус Кучка гордился своей родословной. Как и подобает настоящему австрийцу, он имел в роду представителей почти всех народов, населявших обширную Австро-Венгерскую империю. Его дед по материнской линии был венгром, бабка — чешской, у отца были итальянские и украинские корни. Русскому языку его выучила тетка Ганна, которая была родом из Закарпатья, и потому он говорил на страшной смеси русского и украинского. Но в своей конторе он считался большим знатоком России и потому, когда испанские коллеги сообщили, что предполагаемые похитители Пернатого Змея были замечены возле виллы «нового русского» в Каллеле, начальство, не колеблясь, послало в Москву именно Клауса.Он считал себя поклонником русской культуры, потому что любил слушать цыганскую музыку в ресторанчике на Пратере, и, чтобы поддержать свою репутацию всегда говорил не «Прозит!», а «На здоровье!», когда пил с друзьями молодое вино во время пикников в Венском лесу.В Москву он ехал c большой охотой. Однако с первых же шагов на московской земле его стали преследовать неудачи. В Шереметьево его должны были встречать коллеги, но они перепутали день прилета.Клаус хотел взять такси, но таксисты шарахались от него как от прокаженного, опасливо поглядывая на краснорожих амбалов в кожаных куртках. «КГБ, — подумал Клаус. — Следят, чтобы не было контактов с иностранцами». Но один из амбалов тут же предложил ему свои услуги за сто долларов, и Клаус понял, что это, видимо, конкурирующий профсоюз извозчиков.— Долярив нема, — ответил он, как ему казалось на чистейшем русском языке, — тильки шиллинги.Шофер презрительно поморщился и отошел.Ждать автобуса, как следовало из расписания, нужно было до утра. Клаус поднял воротник своей альпийской куртки, и отправился куда глаза глядят в надежде встретить милиционера, который бы помог ему добраться до города. Но час был поздний, и блюстителей порядка нигде не было видно. Зато возле одинокого иностранца охотно тормозили частники.Клаус от них поначалу отмахивался, потому что опасался криминала, о котором говорило венское начальство, но потом плюнул и сел в обшарпанный комод на колесах.— Куда едем? — угодливо осведомился владелец автомобильного раритета.— Нах полицайкомиссариат, — ответил Кучка, у которого от холода и голода пропал уже всякий интерес к иностранным языкам.— А ну вылазь, интурист хренов, — разозлился водитель и остановил комод. — С тобой по-человечески, а ты сразу права качать. Да я, можно сказать только из гуманных соображений остановился, дай, думаю, подвезу мужика, а то неровен час грабанут. Да мне твоих червонцев на одну заправку не хватит.— Найн, найн, — засуетился австриец, — не треба вылазь. Поихалы до готелю.В гостинице «Москва», где Клаусу зарезервировали номер, ему пришлось выдержать осаду ночных бабочек, а наутро коллеги с Петровки попытались его напоить.Поборов все искушения австриец, наконец, пробился к следователю Халабудову, который вед дело Вартанова. Но следователь был краток: Виноторговца застрелили, любовника его жены зарезали, а ближайший сподвижник— главный подозреваемый где-то скрывается. Единственной ниточкой, за которую можно было зацепиться и потянуть на себя весь клубок, оставалась Вероника, но она упорно твердит о том, что понятия не имеет за что убили мужа и любовника, и вообще, после двойного несчастья, которое на нее свалилось, она не в себе.Халабудов очень расстроился, когда узнал, зачем приехал австриец. Он то надеялся спустить это дело на тормоза, на заказные убийства бизнесменов начальство смотрело сквозь пальцы, понимая насколько это безнадежное дело — искать заказчика, а тут вдруг такой пристальный интерес со стороны европейской общественности. Теперь руководство непременно поставит дело на контроль, будет проверять, интересоваться, как идет расследование. Все это так неприятно. И австриец такой неприятный, во все сразу стал совать свой нос, поднял протоколы допросов, морщил лоб, что-то выписывал в записную книжку, а потом заявил, что хочет допросить свидетелей еще раз.Халабудов чуть не послал его куда подальше, но тут в кабинет заскочил Стас Рыженков.— Дело Вартанова? Есть тут один человек, который интересуется виноторговцем.На следующий день Клаус и Фима уже беседовали в пивном баре на Арбате, прихлебывая «грелш» из высоких кружек.Кучку интересовало все, что касалось пребывания Вартанова и его жены в Испании. Фима рассказал ему, что узнал от Вероники. Он решил, что лучшего союзника, чем конкурент с полномочиями Интерпола, ему не найти. А Фиму, в свою очередь интересовали обстоятельства кражи Пернатого Змея из музея в Хофбурге.Оказывается, музей находится в зимней резиденции Габсбургов, каждая комната там связана с жизнью какого-нибудь представителя императорской династии. Есть там и небольшой закуток, посвященный императору Мексики Максимилиану, который был родным братом австро-венгерского монарха Франца-Иосифа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59