их могли переслать родственники или привезти друзья — ездили же люди в советские времена во Францию. Хотя, конечно…Даша со вздохом переменила руку.Ладно, Бог с ней, с этой фотографией, ее все равно сейчас не к кому прилепить: как оказалось, Алексей Скуратов убийцей быть не мог, а Богдан с Беловым и вовсе не увязывались — один после сорок пятого никогда СССР не посещал, а второй его никогда не покидал. Тогда кто же перебил всех разысканных ею Вельбахов? Родовое проклятие? Или все-таки Титаевский?..Мысль дробилась, словно яйцеклетка после оплодотворения, в голове становилось тесно, но до окончательно сложившейся версии оставалось, судя по всему, все те же девять месяцев.Если исходить из того, что убийца все-таки Богдан, то его тайная связь с Беловым действительно представляется маловероятной, а обнаружение самого себя вообще не выдерживает никакой критики. Мало того что его удалось отыскать только при помощи Кудрявого, так еще и через девичью фамилию прабабки! О существовании которой, кстати, Даша вообще узнала случайно — не приди она тогда (по собственной же инициативе!) к Миллеру, век бы ей про эту Новикову не узнать, а следовательно, и про самого Богдана. И зачем весь этот цирк с брошенными женами и неизвестно чьими детьми? Да еще какая-то непонятная история с документами… Нет, готовься Титаевский к вступлению в наследство заранее, все бумаги непременно держал бы наготове.Даша опять переменила руку.«Может, и вправду все дело в проклятье? Но почему же тогда отец все еще жив?»При этой мысли Даша испытала желание немедленно трижды сплюнуть через левое плечо и перекреститься. Однако присутствие в купе атеистически настроенного подполковника удержало от совершения противосглазного обряда. Пришлось процедуру проделать мысленно.«Неужели все придется начинать с самого начала? Или оставить все, как есть, и успокоиться?»Бедная женщина закручинилась еще сильнее. Ответ не нашелся ни на один вопрос. Не нашлось и понимания, как ей поступать в дальнейшем, а ведь по возвращении в Москву, хочешь не хочешь, но докладывать Марии Андреевне все равно что-то придется.И Даша опять меняла руки, прикидывая так и эдак, тяжело вздыхала и пялилась в темнеющее окно.Ближе к вечеру бесконечные виды заплаканного леса и тоскливых серых полей вогнали ее уже в капитальную депрессию: она бездарный детектив и никогда ей в этом деле не разобраться. Окончательно добил тот факт, что мобильный телефон разрядился, и. теперь никому нельзя позвонить. Воспользоваться же телефоном подполковника ей, естественно, не позволяла гордость.Откровенно признаться, последняя ссора вообще поставила молодую женщину в тяжелое положение: теперь она не только не могла посоветоваться с эфэсбэшником о своих семейных делах, но не могла даже попытаться скоротать время в пути, засыпая последнего вопросами, жалобами или обвинениями. Подполковник это прекрасно понимал и с вызывающим спокойствием читал какой-то бульварный роман на французском языке. Возможно, роман бульварным и не был, но Даше хотелось так думать. Сама бы она для демонстрации читала какой-нибудь философский трактат толщиной в ладонь, но у нее не было даже газеты с кроссвордом. Поэтому оставалось только спать, есть и смотреть в окно, пересчитывая вместо овечек километровые столбы. 2 Утром следующего дня угрюмые путники шагнули на мокрый, заплеванный грязным раскисшим снегом перрон Киевского вокзала. Почти рассвело. Лица прибывших и встречающих были устало-замерзшими. О нашей парочке и говорить не стоило: в поезде они едва обменялись словом.Подойдя к стоянке такси, Полетаев махнул рукой, подзывая машину. Даша встала чуть позади и тоже подняла руку.— Ты же видишь, что я голосую, — поправляя воротник, буркнул подполковник.— И что?— Зачем тогда рукой машешь?— Тоже голосую.— А со мной поехать не хочешь?— Нет, не хочу. У меня дела.Особых дел у нее не было, но признаться в этом подполковнику — все равно, что признаться в собственном бессилии, поэтому Даша решила поехать к Миллеру и вместе с ним попытаться вычислить возможную дату регистрации брака Николая и Галины и дату рождения их сына, если, конечно, сын был общим. Возможно всплывет еще какой-нибудь сын. Или брат. Или черт его знает кто. Ну и, разумеется, надо звонить в Киев, Богдану, выяснять, что же такого непонятого у него произошло с женой и детьми.— Дела у нее, — ворчал тем временем недовольный подполковник.— Да, дела! — с вызовом повторила Даша. — Кроме того, надеюсь, наши пути больше никогда не пересекутся. Или ты забыл последний разговор?— Боже меня упаси! Но тем не менее я все равно попросил бы тебя заехать ко мне.— Зачем?— Забрать веши.Даша вопросительно подняла бровь. Насколько она помнила, ее вещи находились в номере гостиницы.— Мои вещи? А как, если не секрет, они к тебе попали?— Филипп решил переехать ко мне… — Подполковник кашлянул. — К сожалению, номер у вас был двойной, и он не знал, как правильнее поступить с твоей половиной. Я посоветовал ему апартаменты сдать, а с тобой разобраться по возвращении.— Филипп переехал к тебе?! — Даша была так поражена услышанным, что даже не обратила внимания на то, сколь бесцеремонно обошлись с ней самой, выселив чуть ли не на улицу.— Да, ко мне. А что в этом особенного? — Полетаев попытался сделать вид, что действительно ничего особенного не происходит, но вышло у него это не очень убедительно.А Даша тем временем с веселым любопытством изучала подполковника. Что за странная причуда! Всем известно, что коварный эфэсбэшник ничего не делает просто так, и если он вдруг решился предложить Филиппу перебраться к нему на квартиру, то за этим, без сомнения, что-то стоит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160