Только я, тебя не забывший,
Совсем не похож на других…»
«Как жесток, даже и не намекнет…» – подумала девушка, и горько ей стало чрезвычайно, но все же она ответила:
«Говорил – „не забуду“,
А сам, как видно, готов уже
Забыть обо всем.
Право же, твой пример
Куда моего обычней…»
Больше она не написала ни слова, и юноша был в недоумении. Говорят, что он еще и еще раз перечитывал ее письмо, задумчиво склонив голову…
Листья глициний



Основные персонажи
Великий министр (Гэндзи) , 39 лет
Сайсё-но тюдзё, Тюнагон (Югири) , 18 лет, – сын Гэндзи и Аои
Юная госпожа , 11 лет, – дочь Гэндзи и госпожи Акаси
Министр Двора, Великий министр (То-но тюдзё) , – брат Аои, первой супруги Гэндзи
Девушка, молодая госпожа (Кумои-но кари) , 20 лет, – младшая дочь министра Двора, возлюбленная Югири
То-но тюдзё (Касиваги) , 23 (24) года, – сын министра Двора
Бэн-но сёсё (Кобай) – сын министра Двора
Нёго Кокидэн – дочь министра Двора, наложница имп. Рэйдзэй
Госпожа Весенних покоев (Мурасаки) – супруга Гэндзи
То-найси-но сукэ – дочь Корэмицу, возлюбленная Югири
Госпожа Акаси , 30 лет, – возлюбленная Гэндзи
Государь (Рэйдзэй) – сын Фудзицубо и Гэндзи (официально – сын имп. Кирицубо)
Принц Весенних покоев (будущий имп. Киндзё) – сын имп. Судзаку и наложницы Дзёкёдэн
Даже праздничная суета, царившая в доме на Шестой линии по случаю представления юной госпожи ко двору, не могла вывести Сайсё-но тюдзё из унылой задумчивости, которая и самого его повергала в жестокое недоумение. «Стоит ли так упорствовать? – думал он. – Я слышал, что министр готов пойти на уступки и стать «спящим хранителем застав» (224), коли я проявлю достаточную настойчивость. Но не лучше ли дождаться поры, когда никто не посмеет пренебречь мною?» И как ни тяжело было у него на сердце, он подавлял жалобы и притворялся спокойным и беззаботным.
Девушка же, встревоженная намеками отца, печалилась и вздыхала. «Если это правда, – думала она, – мне не на что больше надеяться».
Да, как ни розны были их мысли, оба лишь друг о друге и помышляли.
От решительности, с которой министр Двора противился их союзу, не осталось и следа. «Если переговоры с принцем Накацукаса в самом деле увенчаются успехом, – думал он, – придется устраивать судьбу дочери иным образом, что будет не так-то легко, ибо, не говоря уже о незавидном положении ее будущего супруга, честь семьи наверняка окажется запятнанной. Ведь как ни старались сохранить происшедшее в тайне, сплетен избежать не удалось. Ничего не остается, как, примирившись с поражением, сделать вид, что и не возражал никогда», – решил в конце концов министр.
Обращаться открыто к Великому министру ему не хотелось, ибо, сохраняя наружную невозмутимость, оба чувствовали себя обиженными. Опасаясь, что, сделав первый шаг, он уронит себя в глазах света, министр Двора медлил, а тем временем подошел Двадцатый день Третьей луны, день поминовения госпожи Оомия, и министр Двора решил посетить храм Гокуракудзи. Он приехал туда во всем блеске своего величия, сопутствуемый сыновьями. В храме собрались многие сановники и вельможи, но едва ли не прекраснее всех был Сайсё-но тюдзё. Благородный муж в полном расцвете лет, он был наделен всеми возможными достоинствами: красотой, умом, дарованиями. С некоторых пор, затаив в душе обиду, Сайсё-но тюдзё избегал встреч с министром Двора и теперь держался весьма принужденно, хотя и старался ничем не выдавать своего волнения. Министр же чаще обычного устремлял на него свой взор.
Дары для монахов, читающих сутры, были присланы и из дома на Шестой линии. Разумеется, о многом позаботился и Сайсё-но тюдзё, проявив поистине трогательную предусмотрительность.
Когда день склонился к вечеру, все двинулись в обратный путь. Цветы, осыпаясь с веток, кружились в воздухе, по земле стлалась вечерняя дымка, погружая окрестности в неясную мглу. Уносясь мыслями в прошлое, министр умиленно шептал какие-то старые песни. Сайсё-но тюдзё, очарованный удивительной красотой вечернего пейзажа, ехал, глубоко задумавшись, и не очнулся даже тогда, когда люди вокруг зашумели: «Кажется, собирается дождь!» Министр Двора, очевидно тронутый задумчивым видом Сайсё-но тюдзё, потянул его за рукав.
– Неужели вы до сих пор сердитесь. – спросил он. – Подумайте о той, что соединила нас сегодня в этом храме, и постарайтесь простить меня. Скорее я могу обижаться на вас за пренебрежение, которое вы выказываете мне, забывая о том, что век мой близится к концу.
– О да, ведь и ушедшая завещала мне во всем полагаться на вас, – смущенно ответил юноша, – но, увы, видя, что вы не удостаиваете меня внимания…
Тут полил страшный дождь, подул ветер, и все бросились кто куда.
Сайсё-но тюдзё был в недоумении: никогда раньше министр Двора не говорил с ним так ласково. Разумеется, он сразу же подумал о девушке, и хотя министр не сказал ничего определенного… От волнения Сайсё-но тюдзё всю ночь не смыкал глаз, о том о сем размышляя…
Неужели было наконец вознаграждено его терпение? Министр явно собирался уступить и ждал подходящего случая…
В начале Четвертой луны в саду министра Двора расцвели глицинии, да так пышно, как еще не бывало. Желая достойно отметить это событие, министр собрал в своем доме гостей. Любуясь цветами, гости услаждали слух музыкой. В сумерках, когда цветы казались особенно яркими, министр отправил к Сайсё-но тюдзё одного из своих сыновей, То-но тюдзё.
«Не могу не сожалеть о том, что наша встреча под сенью цветов была столь непродолжительной… Коли имеете досуг, не соблаговолите ли наведаться ко мне…» – передал он на словах, в письме же написал следующее:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114