ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Наше отделение атаковало траншею и завязало бои в глубине обороны «противника». Продвигались медленно – оборона была крепкой. А на выходе из лощины совсем дело застопорилось: под фланговый огонь пулемета попали. Стрельба пулемета обозначалась трещоткой.
– Рядовой Перепелица, уничтожить пулемет «противника»! – приказывает мне Левада.
Уничтожить так уничтожить. Быстро отползаю назад, затем пробираюсь вправо. Но пулеметчики «неприятеля» оказались глазастыми. Заметили меня, насторожились. «Этих легко не возьмешь», – думаю. Нырнул в лощину, мигом наломал с кустарника веток, снял шинель и завернул в нее ветки. Затем чучело выдвинул к кусту на выходе из лощины. Пулеметчики засекли куст, за которым лежала моя шинель, и снова заработала их трещотка.
Я же тем временем по лощине на четвереньках еще дальше вправо забрался, а затем подполз к пулеметному гнезду почти с тыла. Нагрянул внезапно. Бросил рядом взрывпакет, потом из автомата очередь дал. Словом, случай, каких на каждом занятии много.
И вот этому случаю Левада на разборе внимание уделил. Расхвалил находчивость Перепелицы. Вроде я виноват, что он именно меня, а не другого солдата послал против тех пулеметчиков. Да еще благодарность объявил. Прямо не узнаю Степана.
Потом в караул мы заступили. Левада был разводящим. Снова Перепелица хорош. Понравилось ему, видите ли, как ловко Максим ликвидировал загорание замкнувшихся электрических проводов. Будто другой кто-нибудь иначе поступил бы. На комсомольском собрании я даже рассердился, когда потребовали, чтобы Перепелица поделился опытом несения караульной службы. Какой тут опыт? Действуй, как устав велит!
А вчера утром Степан подходит ко мне и спрашивает:
– Как думаешь выходной проводить? Пойдем в город.
– Пойдем, есть мне о чем поговорить с тобой.
Но разговор, о котором я думал, не получился. О книгах полдня спорили. Степан был под впечатлением хорошего романа «Семья Рубанюк» и все рассуждал о дальнейшей судьбе главного его героя Петра Рубанюка. Я-то книгу эту раньше Левады прочитал. Конечно, интересно мне знать, как дальше устроится жизнь Петра, Оксаны. Но чтобы я сам додумывал, мне и в голову такое не приходило. Лучше уж письмо писателю написать, пусть он расскажет.
Потом Степан вдруг говорит мне:
– Завидую я тебе, Максим.
– Не тому ли, что мне счастье выпадает картошку па кухне чистить? – съязвил я.
Степан вроде и не расслышал моих слов, продолжает:
– Завидую, что о твоих делах все наше село Яблонивка узнает.
– Каких делах? – ужаснулся я.
– Написал командир части письмо председателю нашего колхоза. Завтра огласят его в каждом взводе. Хорошее письмо. Рассказывается там, что ты стал круглым отличником, и бдительно караульную службу несешь, и умеешь за оружием ухаживать. Словом, обо всех делах. И благодарность в том письме старикам твоим – отцу и матери – за хорошего сына.
Дух у меня перехватило от этих слов. Не помню, что я молол в ответ Степану. Кажется, доказывал, что никаких «дел» я не сотворил. А у самого сердце от радости из груди рвалось. Вся Яблонивка узнает! Думаю о Яблонивке, а перед глазами Маруся Козак стоит, улыбается. Вот вам и Максим Перепелица, вот вам и ветрогон!
А Степан Левада все же друг настоящий. Понял я: дал бы он мне послабление, не стал бы Максим отличником! Требовал Степан с Перепелицы строго, как и с каждого солдата, вот и толк вышел. Ох, и учиться ж я теперь буду… Еще лучше! Пусть все знают, что Максим Перепелица несет службу на совесть. И быть ему тоже сержантом.
Но это еще не все. Вскоре из Яблонивки пришли на мое имя два письма. Первое – от председателя колхоза. Благодарит он меня за добрую службу, хвалит, что сдержал я свое слово, данное землякам, когда в армию уходил.
Второе письмо от Маруси. Коротенькое такое. Однако суть не в этом. Поверила она, что Максим разделался со своим ветрогонством, желает ему новых успехов в службе и спрашивает, можно ли ей писать мне письма…
Эх, Марусенька!.. Зачем спрашивать?!
ВАЖНЫЙ ФАКТОР
Наша рота – лучшая в полку, а может, и во всей дивизии. Не зря оказали ей честь открыть в этом году первомайский парад. Шли мы мимо трибуны во главе всего полка, а впереди, вслед за полковым начальством, шагал с клинком на плече наш командир роты, старший лейтенант Куприянов.
А народу сколько на тротуарах!.. Замерли все от восхищения. Мы же еще крепче печатаем шаг по асфальту. Даже заглушили звук духового оркестра.
Прямо грудь распирало у меня от гордости. Да и как не будешь гордиться своей ротой и таким командиром, как наш старший лейтенант?!
И когда однажды знакомый солдат из соседнего подразделения сказал мне, что наш ротный уж больно строг, рассерчал я не на шутку.
– Эх ты, голова два уха! – отвечаю ему. – Да мы его за эту строгость, как батьку родного, любим! Не был бы он строг, плелась бы наша рота в обозе. Понимать надо! В роте Куприянова служить – это, брат, честь!
И вообще, что такое командирская строгость, если ты умом и сердцем до конца понял основное требование военной службы: учиться тому, что нужно на войне? Это требование выполняют и наш полковник, и командир роты, и мой непосредственный начальник, младший сержант Степан Левада. Идет отделение на стрельбище. Левада командует: «Бегом!» Возвращаемся с полевых занятий, старший лейтенант приказывает делать броски от укрытия к укрытию. Бывают дни, когда так «набросаешься», что ноги стонут. А то еще завел командир роты порядок раз в месяц состязаться в штыковом бою. Кому же интересно быть пораженным? Вот и приходится тренироваться Я даже щеткой, когда казарму подметаю, упражняюсь выпады и удары делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
– Рядовой Перепелица, уничтожить пулемет «противника»! – приказывает мне Левада.
Уничтожить так уничтожить. Быстро отползаю назад, затем пробираюсь вправо. Но пулеметчики «неприятеля» оказались глазастыми. Заметили меня, насторожились. «Этих легко не возьмешь», – думаю. Нырнул в лощину, мигом наломал с кустарника веток, снял шинель и завернул в нее ветки. Затем чучело выдвинул к кусту на выходе из лощины. Пулеметчики засекли куст, за которым лежала моя шинель, и снова заработала их трещотка.
Я же тем временем по лощине на четвереньках еще дальше вправо забрался, а затем подполз к пулеметному гнезду почти с тыла. Нагрянул внезапно. Бросил рядом взрывпакет, потом из автомата очередь дал. Словом, случай, каких на каждом занятии много.
И вот этому случаю Левада на разборе внимание уделил. Расхвалил находчивость Перепелицы. Вроде я виноват, что он именно меня, а не другого солдата послал против тех пулеметчиков. Да еще благодарность объявил. Прямо не узнаю Степана.
Потом в караул мы заступили. Левада был разводящим. Снова Перепелица хорош. Понравилось ему, видите ли, как ловко Максим ликвидировал загорание замкнувшихся электрических проводов. Будто другой кто-нибудь иначе поступил бы. На комсомольском собрании я даже рассердился, когда потребовали, чтобы Перепелица поделился опытом несения караульной службы. Какой тут опыт? Действуй, как устав велит!
А вчера утром Степан подходит ко мне и спрашивает:
– Как думаешь выходной проводить? Пойдем в город.
– Пойдем, есть мне о чем поговорить с тобой.
Но разговор, о котором я думал, не получился. О книгах полдня спорили. Степан был под впечатлением хорошего романа «Семья Рубанюк» и все рассуждал о дальнейшей судьбе главного его героя Петра Рубанюка. Я-то книгу эту раньше Левады прочитал. Конечно, интересно мне знать, как дальше устроится жизнь Петра, Оксаны. Но чтобы я сам додумывал, мне и в голову такое не приходило. Лучше уж письмо писателю написать, пусть он расскажет.
Потом Степан вдруг говорит мне:
– Завидую я тебе, Максим.
– Не тому ли, что мне счастье выпадает картошку па кухне чистить? – съязвил я.
Степан вроде и не расслышал моих слов, продолжает:
– Завидую, что о твоих делах все наше село Яблонивка узнает.
– Каких делах? – ужаснулся я.
– Написал командир части письмо председателю нашего колхоза. Завтра огласят его в каждом взводе. Хорошее письмо. Рассказывается там, что ты стал круглым отличником, и бдительно караульную службу несешь, и умеешь за оружием ухаживать. Словом, обо всех делах. И благодарность в том письме старикам твоим – отцу и матери – за хорошего сына.
Дух у меня перехватило от этих слов. Не помню, что я молол в ответ Степану. Кажется, доказывал, что никаких «дел» я не сотворил. А у самого сердце от радости из груди рвалось. Вся Яблонивка узнает! Думаю о Яблонивке, а перед глазами Маруся Козак стоит, улыбается. Вот вам и Максим Перепелица, вот вам и ветрогон!
А Степан Левада все же друг настоящий. Понял я: дал бы он мне послабление, не стал бы Максим отличником! Требовал Степан с Перепелицы строго, как и с каждого солдата, вот и толк вышел. Ох, и учиться ж я теперь буду… Еще лучше! Пусть все знают, что Максим Перепелица несет службу на совесть. И быть ему тоже сержантом.
Но это еще не все. Вскоре из Яблонивки пришли на мое имя два письма. Первое – от председателя колхоза. Благодарит он меня за добрую службу, хвалит, что сдержал я свое слово, данное землякам, когда в армию уходил.
Второе письмо от Маруси. Коротенькое такое. Однако суть не в этом. Поверила она, что Максим разделался со своим ветрогонством, желает ему новых успехов в службе и спрашивает, можно ли ей писать мне письма…
Эх, Марусенька!.. Зачем спрашивать?!
ВАЖНЫЙ ФАКТОР
Наша рота – лучшая в полку, а может, и во всей дивизии. Не зря оказали ей честь открыть в этом году первомайский парад. Шли мы мимо трибуны во главе всего полка, а впереди, вслед за полковым начальством, шагал с клинком на плече наш командир роты, старший лейтенант Куприянов.
А народу сколько на тротуарах!.. Замерли все от восхищения. Мы же еще крепче печатаем шаг по асфальту. Даже заглушили звук духового оркестра.
Прямо грудь распирало у меня от гордости. Да и как не будешь гордиться своей ротой и таким командиром, как наш старший лейтенант?!
И когда однажды знакомый солдат из соседнего подразделения сказал мне, что наш ротный уж больно строг, рассерчал я не на шутку.
– Эх ты, голова два уха! – отвечаю ему. – Да мы его за эту строгость, как батьку родного, любим! Не был бы он строг, плелась бы наша рота в обозе. Понимать надо! В роте Куприянова служить – это, брат, честь!
И вообще, что такое командирская строгость, если ты умом и сердцем до конца понял основное требование военной службы: учиться тому, что нужно на войне? Это требование выполняют и наш полковник, и командир роты, и мой непосредственный начальник, младший сержант Степан Левада. Идет отделение на стрельбище. Левада командует: «Бегом!» Возвращаемся с полевых занятий, старший лейтенант приказывает делать броски от укрытия к укрытию. Бывают дни, когда так «набросаешься», что ноги стонут. А то еще завел командир роты порядок раз в месяц состязаться в штыковом бою. Кому же интересно быть пораженным? Вот и приходится тренироваться Я даже щеткой, когда казарму подметаю, упражняюсь выпады и удары делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64