Когда все садятся за стол, миссис Вениринг замечает томным голосом, что еще несколько таких дней, и она не выдержит.
- Еще несколько таких дней, и никто из нас не выдержит, - говорит Подснеп. - Но в парламент мы его все-таки проведем.
- Мы проведем его в парламент, - говорит леди Типпинз, игриво помахивая зеленым веером. - Да здравствует Вениринг!
- Мы проведем его в парламент! - говорит Твемлоу.
- Мы проведем его в парламент! - говорят Бутс и Бруэр.
По совести говоря, трудно было бы выискать причину, которая помешала бы им провести Вениринга в парламент, так как Покет-Бричез уже успел обделать дельце и оппозиции его кандидату не предвидится. Однако все единодушно решают "принимать меры" до последней минуты, ибо, если меры не будут приняты, произойдет нечто... словом, нечто произойдет. С не меньшим единодушием все решают, что "принятие мер" в недалеком прошлом совершенно их измучило и им совершенно необходимо поддержать силы для "принятия мер" в ближайшем будущем, - следовательно, сейчас требуется особое подкрепление из винного погреба Вениринга. И вот Химик получает приказ подать к столу самые сливки из своих запасов, после чего всей честной компании становится не так-то легко выговорить слово "объединиться". Леди Типпинз, например, задорно настаивает на том, чтобы "облепиться" вокруг дорогого Вениринга, Подснеп желает "обедняться" вокруг дорогого Вениринга, Бутс и Бруэр заявляют о своем намерении "облениться" вокруг него, а сам Вениринг с большим чувством рассыпается в благодарностях своим преданным друзьям за то, что они согласились "обобдедениться" вокруг него.
В эти минуты всеобщего подъема Бруэр затмевает своей находчивостью всех и вся. Он сверяется с часами и говорит (подобно Гаю Фоксу), что наведается в палату общин и посмотрит, как там обстоят дела.
- Поверчусь в кулуарах часок-другой, - добавляет Бруэр с чрезвычайно таинственным выражением лица, - и если там все благополучно, тогда я сюда не вернусь, а прикажу подать мне кэб завтра к девяти утра.
- Лучше и не придумаешь! - восклицает Подснеп.
Вениринг признается в своей полной неспособности когда-либо отблагодарить Бруэра за такую услугу. Слезы затуманивают нежный взор миссис Вениринг. Бутс явно завидует, теряет почву под ногами и уже котируется как нечто второсортное. Все толпятся у дверей, провожая Бруэра. Бруэр спрашивает кэбмена: "Лошадь свежая, успела отдохнуть?" - и оглядывает ее критическим оком. Кэбмен отвечает: "Свеженькая, как огурчик". Бруэр говорит: "Гони во всю мочь в палату общин". Кэбмен вскакивает на козлы, Бруэр - на сиденье, вслед ему несутся приветственные клики, а мистер Подснеп говорит:
- Вот что значит находчивость! Попомните мое слово, сэр, этот человек пробьет себе дорогу в жизни!
Когда для Вениринга наступает пора промямлить жителям Покет-Бричеза приличествующую случаю гладенькую речь, в это глухое местечко его сопровождают только Подснеп и Твемлоу. Джентльмен-законник ждет их на станции железнодорожной ветки "Покет-Бричез" с коляской, к дверце которой, точно к стене, приклеена афишка "Да здравствует Вениринг!", и, сопровождаемые усмешками граждан Покет-Бричеза, они величественно следуют по улицам к хилой маленькой ратуше на костылях, приютившей под своими стенами несколько луковиц и шнурков для ботинок, что, по словам законника, являет собой рынок. И, стоя у окна этого здания, Вениринг обращается с речью к притихшему миру. Как только он снимает шляпу, Подснеп, по договоренности с миссис Вениринг, шлет этой преданной жене и матери депешу: "Начал".
Вениринг то и дело забредает в тупики, которыми обычно изобилуют ораторские выступления, а Подснеп и Твемлоу кричат: "Слушайте! Слушайте!" Когда же у него совсем заедает и он никак не может дать задний ход из очередного тупика, они с шутливой укоризной тянут нараспев: "Слу-шайте! Слу-шайте!", словно не сомневаясь в неподдельности всей этой процедуры и получая от нес особенное удовольствие. Но Вениринг все же ухитряется вставить в свою речь два чрезвычайно удачных пункта - настолько удачных, что есть все основания подозревать, не подсказал ли их ему законник, пользующийся доверием Британии, пока они с Венирингом переговаривались на лестнице.
Пункт первый таков: Венирннг проводит оригинальное сравнение между страной и судном, упорно именуя судно государственным кораблем, а премьер-министра - кормчим. Венирингу во что бы то ни стало хочется уведомить Покет-Бричез, что его друг справа от него (Подснеп), человек богатый. Поэтому он говорит:
- Джентльмены! Если шпангоуты государственного корабля тронула гниль, а кормчий его неискусен, разве великие морские страховщики, которые занимают столь видное место среди наших известных всему миру королей коммерции, - разве они согласятся застраховать такое судно? Разве кто-нибудь согласится выдать под него ссуду? Пойти на риск и довериться ему? Помилуйте, джентльмены! Да если б я обратился с подобным предложением к моему почтенному другу справа от меня, который является одним из самых великих и самых уважаемых членов этой великой и всеми уважаемой корпорации, он ответил бы мне: "Безусловно, нет!"
Пункт второй таков: красноречивый факт, что Твемлоу состоит в родстве с лордом Снигсвортом, следует предать гласности. Вениринг рисует положение общественных дел, по всей вероятности, немыслимое ни при каких обстоятельствах (впрочем, ручаться за это нельзя, ибо нарисованная им картина не ясна ни ему самому, ни кому-либо другому), и продолжает следующим образом:
- Помилуйте, джентльмены! Да если бы я представил такую программу любому классу общества, ее осмеяли бы, на нее с презрением показывали бы пальцем!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83