В другой части здания в одной из комнат мы увидели пациента, лежавшего на кровати; он был весьма взбудоражен и разгорячен.
– Ну-с! – сказал он, вскакивая и срывая с головы ночной колпак. – Наконец все устроено. Я обо всем договорился с королевой Викторией.
– Договорились о чем? – спросил врач.
– Ну, об этом деле, – сказал он, устало проводя рукой по лбу, – об осаде Нью-Йорка.
– Ах, вот оно что! – сказал я, словно внезапно поняв, о чем идет речь, так как он смотрел на меня, ожидая ответа.
– Да. Английские войска откроют огонь по каждому дому, на котором не будет условного знака. Домам, имеющим такой знак, не будет причинено никакого вреда. Абсолютно никакого. Те, кто хочет быть в безопасности, должны вывесить флаги. Это все, что от них требуется. Они должны вывесить флаги.
Мне казалось, что, говоря так, он смутно сознавал, что речь его бессвязна. Как только он произнес эти слова, он лег, издал что-то похожее на стон и накрыл свою разгоряченную голову одеялом.
Был там и другой – молодой человек, который помешался на любви к музыке. Сыграв на аккордеоне марш собственного сочинения, он вдруг захотел, чтобы я непременно зашел к нему в комнату, что я немедленно и сделал.
Притворившись, будто я прекрасно все понимаю, и подлаживаясь под его настроение, я подошел к окну, за которым открывался чудесный вид, и ввернул с такой ловкостью, что сам возгордился: – Великолепные тут места вокруг вашего дома!
– Н-да! – сказал он, небрежно проводя пальцами по клавиатуре своего инструмента. – Для такого учреждения, как это, – здесь недурно!
Думаю, что никогда в жизни я не был так ошеломлен. – Я здесь просто потому, что так мне захотелось, сказал он холодно. – Только и всего.
– Ах, только и всего? – сказал я.
– Да, только и всего. Доктор славный человек. Он в курсе деда. Это шутка с моей стороны. Я подчас люблю пошутить. Никому об этом не рассказывайте, но я думаю во вторник выйти отсюда!
Я заверил его, что считаю наш разговор сугубо конфиденциальным, и вернулся к врачу. На обратном пути, когда мы проходили по одному из коридоров, к нам подошла хорошо одетая дама со спокойными и сдержанными манерами и, протянув листок бумаги и перо, попросила, чтобы я не отказал в любезности дать ей автограф. Я выполнил ее просьбу, и мы расстались.
– Помнится, у меня уже было несколько подобных встреч с дамами на улице. Надеюсь, эта не сумасшедшая?
– Нет, сумасшедшая.
– А на чем она помешана? На автографах?
– Нет. Ей слышатся голоса.
«Мда, – подумал я, – неплохо было бы запрятать в сумасшедший дом несколько современных лжепророков, которые якобы тоже слышат всякие голоса; и я бы с радостью для начала проделал такой опыт с двумя-тремя мормонами Мормоны – члены американской религиозной секты, в учении которой большую роль играет вера в божественное откровение. Вскоре после поездки Диккенса в Америку основатель секты мормонов, Джозеф Смит, провозгласил (в 1843 г.) якобы полученное свыше откровение, разрешающее многоженство, а в июне 1844 года был убит толпой, ворвавшейся в тюрьму, куда он был заключен губернатором штата.

».
В этом городке – лучший в мире дом предварительного заключения. Здесь же находится и тюрьма штата, в которой царит превосходный порядок и которая устроена по такому же плану, как и тюрьма в Бостоне с одним лишь отличием: на стене ее всегда стоит часовой с заряженным ружьем. В то время в ней содержалось около двухсот заключенных. Мне показали место в караульной, где несколько лет тому назад глухой ночью один из заключенные, сумевший вырваться из камеры, убил часового в отчаянной попытке спастись. Показали мне также женщину, которая уже шестнадцать лет сидит в одиночном заключении за убийство мужа.
– Вы думаете, – спросил я своего провожатого, что после такого длительного заключения у нее еще осталась хоть мысль иди надежда когда-нибудь вновь обрести свободу?
– Боже мой, конечно! – ответил он. – Несомненно.
– Но на самом деле это, вероятно, невозможно?
– Ну, не знаю. (Кстати сказать, типично американский ответ!) Ее друзья не доверяют ей.
– А причем тут они? – задал я естественный вопрос.
– Ну, они не подают прошения.
– Но если бы они и подали, я полагаю, им все равно не удалось бы вызволить ее?
– Ну, может быть, не с первого раза и не со второго, но если несколько лет бить в одну точку, – то, может, и получилось бы.
– Это когда-нибудь удается?
– Да, бывает, что удается. Влиятельные друзья устраивают это иногда. Так или иначе, а это частенько случается.
Я всегда с удовольствием и благодарностью буду вспоминать Хартфорд. Это чудесное место, и я подружился там со многими людьми, к которым навсегда сохраню самые теплые чувства. С немалым сожалением мы покинули его в пятницу, одиннадцатого числа, и провели вечер в поезде, мчавшем нас в Нью-Хэйвен. По пути мне официально представили нашего кондуктора (как всегда в подобных случаях), и мы поговорили с ним о том о сем. Проведя три часа в пути, мы около восьми вечера прибыли в Нью-Хэйвен и остановились на ночь в лучшей гостинице.
Нью-Хэйвен, известный также под названием Город Вязов, – прекрасный город. Многие улицы в нем (как подчеркивает его второе название) обсажены рядами величественных старых вязов, и эти же красавцы окружают Йельский университет Йельский университет – наряду с Гарвардом одно из старейших высших учебных заведений США; основан в 1701 году.

, солидное и прославленное учебное заведение. Различные его факультеты расположены среди парка, или общественного сада, находящегося в центре города, и здания едва видны из-за тенистых деревьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109