«Кто это восходит от пустыни, опираясь на руку своего возлюбленного?» Чего он только не выделывал с текстом и как только его не выкручивал, но неизменно изобретательно и с грубоватой прямолинейностью, наиболее понятной для его слушателей. Вообще говоря, если не ошибаюсь, он куда больше заботился о том, чтобы вызвать у них сочувствие и понимание, чем о том, чтобы показать свои способности. Все его образы были связаны с морем и тем, чем чревата жизнь моряка, и часто были на редкость удачны. Он рассказывал своим прихожанам об «этом славном герое – лорде Нельсоне Нельсон Горацио (1758–1805) – выдающийся английский флотоводец, принимавший участие в борьбе с Наполеоном, английский национальный герой. В память о победе, одержанной им в 1805 году в Трафальгарском сражении над объединенным франко-испанским флотом, в Лондоне воздвигнута мемориальная колонна.

и о Коллингвуде Коллингвуд (1750–1810) – английский адмирал, сподвижник Нельсона. В Трафальгарском сражении после ранения и смерти Нельсона принял команду над английским флотом.

, притом ничего не притягивав, как говорится, за уши, а естественно и просто, непрестанно заботясь о том, чтобы быть понятным. Порой, увлекшись, он с презабавным видом, делавшим его похожим на нечто среднее между Джоном Бэньяном Джон Бэньян (1628–1688) – известный английский баптистский проповедник и писатель XVII века, выступивший с позиций пуританизма в своем главном произведении «Путь паломника» с критикой режима реставрации Стюартов.

и Бальфуром Бальфур из Берли (ум. в 1688 г.) – шотландский политический деятель и заговорщик, участник убийства архиепископа Шарпа в 1679 году, изображен в романе Вальтера Скотта «Пуритане» (1816).

из Берли, совал свою толстенную библию под мышку и принимался забавно метаться по кафедре, неотрывно глядя вниз, на свою паству. Так, обрисовав с помощью избранного им текста первое собрание своих слушателей и рассказав, в какое удивление поверглась церковь, когда они объявили, что образуют свою собственную конгрегацию, он вдруг остановился с библией под мышкой и дальше продолжал свою проповедь так: «Кто это – кто они – кто эти люди? Откуда они явились? И куда идут? Откуда они? Что мы на это ответим? – Он перегнулся через перила кафедры и правой рукой указал вниз. – С самого дна! – Потом выпрямился и посмотрел на стоявших перед ним моряков. – С самого дна, братья мои. Из-под заслонов порока, которыми накрыл вас нечистый. Вот вы откуда явились! – Прошелся по кафедре. – А куда вы идете?.. – Вдруг остановился. – Куда вы идете? Ввысь! – Очень тихо, указывая наверх. – Ввысь! – Громче. – Ввысь! – Еще громче. – Вот куда вы идете, с попутным ветром, хорошо снаряженные и оснащенные, вы устремляетесь прямо в сияющее небо, где нет ни бурь, ни непогод, где грешники оставляют тревоги, где усталые обретают покой. – Снова прошелся по кафедре. – Вот куда вы направляетесь, друзья мои! Вот! Вот то место. Вот тот порт. Вот та гавань. Благословенная гавань, – воды там всегда спокойны, как бы ни менялся ветер, в прилив и в отлив; там уж ваше судно не разобьется о прибрежные скалы, не сорвется с якоря и не умчится в открытое море; там – покой, покой, покой, во всем покой! – Еще раз прошелся; похлопал по библии, засунутой под левую руку. – Что? Эти люди восходят от пустыни? Да. Они восходят от мрачной смрадной пустыни Порока, где урожай снимает лишь Смерть. Но на что же они опираются? Или они ни на что не опираются, эти бедные моряки? – Трижды ударил по библии. – Нет, конечно нет: они опираются на руку своей Возлюбленной… – Еще три удара. – На руку своей Возлюбленной… – Снова трижды ударил по библии и прошелся по кафедре. – Которая для всех них и лоцман, и компас, и путеводная звезда – вот что такое их Возлюбленная. – Еще три удара по библии. – Вот что она такое. С ней они смело могут выполнять свой долг моряка и сохранять душевное спокойствие в минуты величайших опасностей и бедствий. – Еще два удара по библии. – И они могут выйти, да, даже эти несчастные могут выбраться из пустыни, опираясь на руку своей Возлюбленной, и прямым путем пойти туда, туда – ввысь». Повторяя это слово, он с каждым разом все выше и выше поднимал руку и, наконец, вытянул ее над головой, – так он стоял и смотрел на своих слушателей странным, проникновенным взором, победоносно прижимая к груди библию; потом постепенно перешел к следующей части проповеди.
Я привел этот отрывок как образец скорее чудачеств проповедника, чем его заслуг, хотя и этого трудно было от него ожидать, принимая во внимание его вид и манеры, а также характер аудитории. Вполне возможно, однако, что столь благоприятное впечатление сложилось У меня и укрепилось по двум причинам: во-первых, он внушал своим слушателям, что истинная приверженность религии вовсе не требует отрешения от удовольствий и точного выполнения тех обязанностей, какие налагает на них профессия; и во-вторых, советовал им не слишком рассчитывать на то, что у них будто бы есть монопольное право на рай и всепрощение. Никогда еще я не слышал столь разумных рассуждений на эти темы (если я вообще их когда-либо слышал) со стороны такого рода проповедников.
Поскольку все свое время в Бостоне я проводил, знакомясь с подобными вещами, намечая дальнейший маршрут своих странствий и постоянно общаясь с местными жителями, мне кажется, нет смысла затягивать эту главу. А о традициях местного общества, которых я пока не касался, поведаю в нескольких словах.
Обедают здесь, как правило, в два часа. Званые обеды устраивают в пять, а на вечерних приемах редко засиживаются за ужином позже одиннадцати, так что даже с раута трудно вернуться домой за полночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109