Она не стала брать трубку. Ее голос на автоответчике сказал:
- Здравствуйте. К сожалению, меня сейчас нет дома. Пожалуйста, оставьте ваше сообщение после сигнала.
Пискнул сигнал, и ехидный голос произнес:
- Привет от дяди. Он просит, чтобы ты не перекладывала больше заботу о племяннике на чужие плечи и не морочила голову по пустякам.
Она прослушала сообщение три раза, прежде, чем стереть. Потом, спустив воду из ванной, она отправилась в обратный путь.
До места она добралась перед рассветом. Пробираясь вокруг участков леса, на которых шло побоище, она начала понимать, что произошло.
Так она добралась до берега реки. Она видела, как Сизый и его человек впрыгнули в катер, как попытались отплыть от берега, пока трое других, выхватив пистолеты, готовились у самой кромки берега сдержать Михаила.
Этих троих расстреляла она, поняв, что шансов обрушить на них свою ярость, прежде, чем его самого изрешетят пулями, у Михаила не будет. Сизый замер с открытым ртом, увидев, как падают его люди. И тут на берег выскочил Михаил, с кувалдой в одной руке и с автоматом в другой.
Он шатался, он был сильно изранен. Сизый успел выстрелить и продырявить ему бок. Но затем Михаил очередью из автомата уложил сидевшего за рулем катера, а на Сизого обрушил кувалду, по колено забежав в воду.
Потом он выбрался на берег и упал. И тогда она подошла и склонилась над ним.. Он был так изранен, что удивительно, как он продержался до сих пор. Только его богатырский, поразительно живучий, организм мог справиться с такими ранениями.
Он открыл глаза и увидел её.
- Ты... - пробормотал он. - Пришла...
- Да, - ответила она. - К сожалению, я немного опоздала. Но это ничего. Даже если мне опять придется уехать, я обязательно вернусь к тебе. Найду тебя в Швеции, в доме с банькой на берегу фьорда. Ты ведь попаришь меня?
Почему она поцеловала его, почему дарила надежды, которым, она знала, уже не суждено сбыться? Может быть, именно потому, что сбыться им было не суждено, что, даря эти надежды, она, по большому счету, не брала на себя никаких обязательств.
И, во всяком случае, жалости в ней не было. Если бы все сводилось к жалости, она прошла бы мимо умирающего, поскольку жалость была ей чужда. Может быть, ей двигало восхищение профессионала - уважение к отлично выполненной работе смерти. А может быть... может быть, в этом парне опять привиделся ей смутный и ускользающий образ того мужчины, которому она могла бы принадлежать всей душой. Да, она предала его... но при этом она не стала бы его убивать. Третьего человека она встречала в своей жизни, с которым она могла бы просто спать, бок о бок, и впускать в себя, и проводить с ним время, а не переспать ради того, чтобы вернее уничтожить намеченную жертву. Да, это был настоящий мужчина, из редкой, почти не существующей ныне породы. И, как и в первых двух случаях, этот мужчина сделался ей недоступен ещё до того, как она поняла, что могла бы быть с ним и покориться ему. Смерть опять оказалась могущественней, чем она - оказалась любовницей более страстной и более притягательной.
Целуя его, она припомнила дневной сон, привидевшийся ей в угличской гостинице. И сама себе она привиделась огненным ангелом из этого сна ангелом, помогающим человеку обрести блаженный смысл и в жизни, и в смерти. Может, ради одного этого поцелуя и разыграла судьба всю кровавую эпопею, и привела её на эти берега...
Она мотнула головой, отгоняя эти мысли.
Что же все-таки произошло?
Она не знала ни про телеграмму, отправленную уже после её отъезда, ни про реакцию Повара на эту телеграмму.
Когда Повару - генералу Пюжееву Григорию Ильичу - положили на стол странное и неожиданное сообщение, он некоторое время озадаченно хмурился над ним, а потом от души расхохотался.
- Вот паршивцы! - повторял он. - И кто это нашелся среди них такой умный?
Отсмеявшись, он сказал:
- Достойно вознаграждения, а?.. Соедините-ка меня с Лексеичем.
"Лексеич" - Александр Алексеевич Кривцов, которого в Угличе знали сейчас как Ивана Петровича Иванова - взял трубку.
- Лексеич? - добродушно прогудел Повар. - Что у вас там происходит?
- Битва кипит, похоже, - ответил Лексеич. - Три парня - говорят, настоящие Ильи Муромцы - дали бой всем местным и молотят их почем зря, защищая нашу дивчину.
- Вот пусть они и выиграют этот бой, - сказал Повар. - И дивчину поберегите. Незачем ей помирать за чужие грехи. Мы с ней и так, по-хорошему договоримся. Давай-ка, поспеши, милый, пока не поздно.
Теперь настал черед Лексеича озадачиться. Не зная на данный момент всего, он мог уразуметь лишь одно: Повару каким-то образом стало известно о неравном бое, принятом тремя дюжими парнями, и ему это так понравилось, что он решил переиграть все задуманное прежде. С Поваром такое случалось. Иногда Лексеичу думалось, что в генерале есть что-то от сказочной Бабы Яги - из тех сказок, где Баба Яга говорит добру молодцу: "Угодишь мне - обед сготовишь, напоишь, накормишь, в избе чисто приберешь, отблагодарю, чем пожелаешь, не угодишь - на лопату да в печи зажарю!" И уж если добрый молодец угождает, то она и Кащея победить поможет, и волшебное яблочко даст, и коня волшебного... И когда генералу кто-то так угождал, он мог и свой смертный приговор отменить, и вывести человека из-под всех ударов...
И эта черта в крутом - и беспощадном, в общем - характере старика тоже очень нравилась Кривцову Александру Алексеевичу.
В общем, заключил Лексеич, сведения о трех парнях, готовых насмерть стоять, защищая невинную и беззащитную девушку, дошли до Повара (интересно, откуда?) и так ему угодили, что он в очередной раз проявил свой нрав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107