Ведь на части разорвать могут, народ у нас такой попадается, что больше верит слову начальства, чем глазам своим, которые Букинский особняк мозолит. А как припишут тебе хищения на всю стоимость особняка, и уляжешься ты отдыхать на нары, так Букин начнет следующего простофилю искать, чтобы на него очередные хищения списывать.
- Все точно, - кивает Палыч. - Васильич именно так говорил, а он мужик башковитый, любой подвох за версту чует... чуял, - поправился он.
- Послушайте! - говорит Лексеич. - А ведь смерть Васильича Букину очень выгодной получается. Мы без Васильича как без рук, и теперь Букину только ждать остается, когда мы свою торговлю завалим, разоримся, и к нему на поклон придем: мол, не откажи в милости, дай твоими изделиями торговать, чтобы мы по миру не пошли... И навяжет он нам свои условия, и будем мы ему все бумаги подписывать, и будет он пользоваться всеми освобождениями от налогов, которые ветеранам предоставляются, и так нас запутает в свои махинации, что нам останется только под его дудку плясать и конца ждать!
- Вроде, верно, - говорит Палыч. - Только откуда Букину было знать, что Васильич умрет? Его явно запугать хотели, а это и впрямь больше на братьев Сизовых похоже.
Я в разговор не вклиниваюсь, сижу, слушаю, на ус мотаю.
- А Букину и незачем было это знать! - заводится Лексеич. - Ему надо было, чтобы на время Васильич в семейных неприятностях завяз, не вылезал из больницы от жены и дочери, а он бы тем временем нас в бараний рог скрутил и провел бы через нас всякие документы на избавление от налогов, потому что его продукцией военные ветераны торгуют! Когда Васильич к делам вернулся бы, он бы уже ничего изменить не смог! А что помер, так ещё лучше - вообще на дороге не стоит! А "крыша" директорская, она, я тебе скажу, вполне на такой бандитизм способна!
- Тише, тише! - говорю я, а сам разливаю ещё по трети стаканчика. Неровён час, у кого-нибудь из вас сердце прихватит. Мы ж теперь не те орлы, что прежде, инвалидная команда мы, какую поискать! Давайте выпьем, и объясните мне толком, что это за "крыша" такая у директора Букина, которая на бандитизм способна.
Мы выпили, и Палыч объясняет:
- У них все официально, они профсоюзом работников грузовой пристани называются. Только почему-то эти работнички тюков на баржи не таскают, как грузчикам положено, а на иномарках разъезжают!
- Так куда же, говорю, милиция смотрит?
- На милицию грешить трудно, - вздыхает Лексеич. - И майор Наумкин нормальный мужик, и все остальные, и оперативники, и участковые. Хорошие ребята, не продажные. Это я точно тебе скажу. Но и опыта у многих нету, и мало их, и ведь за одни иномарки не арестуешь, доказательства нужны, а с доказательствами туго. Народ знает, что для себя безопасней с милицией не связываться, и из свидетелей лишнего слова не вытянешь. С кем могут - с тем разбираются, но это больше по мелочи выходит. Говорят, майор даже в область писал, чтобы направили к нам на время хорошую следственную бригаду со всеми полномочиями, да подкрепление к ней, но куда там! В области точно так же рук не хватает.
- А какое они себе здание под "профком" заняли! - говорил Палыч, имея в виду тех бандюг, что, оказывается, при директоре Букине навроде личной охраны. - Трехэтажный дом, весь в евроремонте, тоже по Двадцатипятилетия Октября, немного директорских хором не доходя. А по документам все правильно. Милиция проверяла, и все ведомости сходятся, что это они грузчиками заработали, работая день и ночь, с доплатами за особо ценные и хрупкие грузы, и имеют право на заработанные деньги здание родного профсоюза отремонтировать! Тьфу!
- И смех, и грех! - поддерживает Лексеич. - А ведь не подкопаешься!..
Кое-что мне ясным становится, и я спрашиваю:
- А эти Сизовы, они, небось, тоже в хоромах живут?
- Нет, - отвечают мне, - эти держатся от глаз подальше, на самой окраине, где уже город кончается и сразу село Плес начинается. Дом, похоже, большой и справный, правда, за глухим высоким забором его не очень разглядишь. Забор этот ещё их отец ставил, который был ещё тот живоглот. А что там, внутри - может, хоромы царские, отделанные золотом, а может, грязь и убожество - никто не знает. Правда, известно, что они и всю сантехнику итальянскую закупали, и две ванны, и два унитаза... Так что, надо полагать, у них со всеми удобствами сделано. И ещё они соседний дом прикупили, где семья местных пьянчуг жила - дали пьянчугам какие-то деньги, те и отвалили невесть куда, подписав все бумаги. Но они этот дом ещё не начинали ремонтировать, так и стоит пока пустой развалюхой. Правда, бахвалились, что скоро они и его в полный порядок приведут, и ещё крытым коридором с прежним домом соединят...
Я слушаю и киваю. Что ж, все, что мне надо, я узнал. Подробности потом подсобрать можно. И заговорили мы о том, как похороны организовывать, как дальше по жизни Анастасии и Валентине помочь... Потом ушли мои гости, заторопившись: мол, они тут со мной прохлаждаются, а Захарыч один торгует, не надо бы оставлять его в такой день, да ещё машина с товаром прийти должна... Я их проводил и опять уборкой помещений занялся.
Часа два провозился, понял, что надо передохнуть. Квартира начинала пристойный вид обретать. Я бульонные кубики в кухонном шкафу нашел, сделал себе кружку бульона, и значит, бульоном с хлебушком пообедал. Аппетита особого у меня так и не было - да я ж говорю вам, на пенсии привык. А вот ещё рюмку водки выпил. Потом лег на диванчик, пистолет под подушку, уставился в потолок, думаю. Думаю, как мне половчее к моему хищному зверью подобраться. Плохо, что снег, а у меня походка слишком узнаваемая, как найдут отпечатки хромого, так быстро меня могут выследить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112