Ого, представляете, какие интересные будут экспонаты! Поинтереснее марок! Клянусь!
– Ой, девочки! – всплеснула Нина руками. – Я тоже придумала! Уже придумала!.. Экспонат… Напиток!.. Вечная молодость!
Пыжик помотал головою:
– Не интересно.
– Почему же не интересно? Мы скажем, что напиток надо принимать по две капли, и тогда каждый может прожить до ста лет.
– Ерунда! – отмахнулся Пыжик. – Человеку полагается, по науке, жить до ста двадцати пяти лет.
– Но не живут же, – защищала свой экспонат Нина. – По науке положено, а люди умирают в семьдесят – восемьдесят лет.
Пыжик пожал плечами:
– Просто… ну… Привычка, что ли, такая, умирать в это время. Человек доживёт до семидесяти лет и уже говорит: пора умирать. А почему пора, – и сам не знает. Просто привыкли умирать в это время – и всё! Я, например, умру не раньше ста двадцати пяти лет.
В это время вернулась с работы Софья Михайловна.
Очень довольная, что мы пришли к Пыжику, она усадила нас ужинать.
За ужином все весело смеялись, потому что Софья Михайловна очень интересно рассказывала забавные истории о своей собственной школьной жизни. После ужина Софья Михайловна играла на пианино и пела. Голос у неё замечательный. И песни удивительные. Она сама придумывает мотивы на разные стихи. Мне особенно понравилась песенка её собственного сочинения:
Пора бы растянуться на кровати
И от окна уйти. Но сон некстати!
Зачем мне спать? Какой мне сон приснится,
Который с жизнью наяву сравнится?
Какой чудесный вечер провели мы!
На прощанье Софья Михайловна сказала:
– Заходите почаще! Я очень рада, что вы подружились с Лёней! Женское общество облагораживает мужчин.
Пыжик сделал такую уморительную рожицу, что мы расхохотались.
– Это я облагораживаю их! – сказал он важно.
Софья Михайловна засмеялась:
– Хвастун! – и щёлкнула его по носу. Потом посмотрела грустно на Марго и поправила на её голове беретик. – А ты, Машенька, передай маме, что завтра я приду к ней с одним профессором. В семь часов придём.
Пыжик пошёл проводить нас. По дороге мы стали хвалить его маму. Она у него такая хорошая и совсем даже не похожа на маму.
– Твоя мама, Пыжик, всё равно, что хороший товарищ! – сказала Нина. – Но иногда ты всё-таки чувствуешь, что она мама? Ссорится она с тобою хоть нередка?
– Ну, – развёл руками Пыжик, – от неё, конечно, подзатыльников я никогда не получал. И никогда она не кричит на меня. Но разные… как это сказать… неприятности, что ли, у нас бывают… Мама нервная, горячая очень… Сделаю если что не так, она тогда не замечает меня, не разговаривает… А я подойду к ней, потрусь носом о её руку, ну, она и засмеётся. И всё простит… Мы-то что, – чурки берёзовые? Разве кто-нибудь из нас не понимает, что наши мамы, да и папы тоже, хотят для нас только хорошее?
Ну, не все, подумала я, вспомнив мать Марго. Но сказать ничего не сказала.
30 сентября
Новое дело: весь класс «заболел» коллекциями. Появилось столько коллекционеров, что просто не пройти, не проехать. Весь день то тут, то там собираются владельцы коллекций и устраивают такой базар, что в окнах стёкла дребезжат.
Ребята роются в справочниках, перечитывают старые учебники, запоминают разные исторические случаи, и всё для того только, чтобы сделать экспонат поинтереснее.
Лийка принесла золотую нитку с новогодней ёлки, завёрнутую в целлофан и упакованную в красивый футляр из-под часов. Целый час мы ломали головы, стараясь угадать, что же это такое. А это оказалось самой обыкновенной нитью Ариадны.
Конечно, экспонаты делать не так просто. Надо всё-таки знать, и кто такая Ариадна и что такое нить Ариадны. И тут уж никак нельзя путать Тезея с троянским конём, кентавров с кенгуру или Нерона с Немвродом. И вообще надо соображать немного, иначе получаются не экспонаты, а чепуха на постном масле. Вот недавно Марго принесла пуговицу с якорями, как самый настоящий экспонат. Пуговицу она завернула в розовую прозрачную бумажку и укрепила на кусочке красного бархата. Все стали догадываться, что бы это могло быть, а когда не могли угадать, начали кричать, дурачась.
– Это, – закричал Славка, – пуговица от штанов господа бога!
– Деньги планеты Марс!
– Глаз Полифема!
Марго сказала, что это самая первая пуговица на земле. Но её тут же разоблачили.
– Пуговица – с якорями, – сказал Ломайносов, – а люди не могли строить корабли и делать якоря, если у них не было ещё одежды. Значит, пуговица с якорями не может быть самой первой пуговицей.
– Ребята, – закричал Пыжик, – да это же пуговица капитана Кука, которого съели дикари! А у тебя, Марго, есть пепел того костра, на котором жарили Кука?
– Конечно, есть! – кивнула Марго, не моргнув даже глазом. – Пеплу сколько угодно. Завтра и пепел принесу! Пожалуйста!
Не забудь тогда поставить дату на экспонате! Укажи число, месяц и год, когда съели отважного Кука! Вот это уже будет ценный экспонат. Помнишь, когда его съели?
– По-моему, – неуверенно сказала Марго, – его съели в тысяча восемьсот двенадцатом году.
– Вздор! В тысяча восемьсот двенадцатом году били Наполеона в России. И бил его Кутузов. При чём же тут Кук? Кутузов – да! Кук – нет!
– Кука, – сказала Дюймовочка, – съели в тысяча пятьсот каком-то году! Или в тысяча семьсот семьдесят седьмом году.
– Здравствуйте, тётя, я ваш дядя! – насмешливо оскалился Пыжик. – К этому можешь добавить: «А было Куку в то время не то шесть лет, не то шестьдесят, а может, и все шестьсот»! Какой же это экспонат, если всё с потолка берётся? Липа, а не ценность!
Из-за этих экспонатов теперь каждый день спорят до хрипоты и в классе, и на школьном дворе, и по дороге из школы или в школу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90