Я плакала вовсе не из-за них ясно? — буркнула я, стискивая кулаки.
— А из-за чего? — спросил Оливер. — Только не злись на меня, Долфин. Я ведь твой друг.
— Знаю. Прости. Просто… Ох, Совенок, я не знаю, что делать!
— Оливер.
— Да. Прости. Я не подумала. Это все из-за мамы.
— Я почему-то так и подумал.
— Пришлось позвонить в «Скорую». Они приехали и забрали ее. Понимаешь, я должна была! Из-за всей этой дурацкой краски, что набилась ей и в нос, и в уши, и… А теперь она никогда мне этого не простит!
— Что-что? — переспросил Оливер, озадаченно хлопая глазами.
Я ему все рассказала.
— Оливер, я ее предала! Она ведь ненавидит больницы.
— У тебя не было другого выхода. Ты все правильно сделала, Долфин, честно.
— Как ты думаешь, может, плюнуть на уроки и поехать в больницу, побыть с ней?
— Скорее всего, тебя к ней не пустят. Наверняка они сейчас отскребают с нее краску. Лучше подожди немного. Дай подумать. Ну вот, ты опять! Где платок, который я тебе дал?
— Ох, Оливер! — Я уткнулась ему в плечо.
— Они снова лижутся, вот умора!
Я оглянулась и увидела Ивонну и Кайли. В толпе других девчонок они шли прямо к нам.
— А ну заткни свой дурацкий рот! — крикнула я Ивонне. — А то я так тебя разукрашу, что ни одной живой душе никогда и в голову не придет лизаться с тобой!
Я так вопила, что их вмиг как ветром сдуло.
— Ты иногда просто бешеная, Долфин, — пробормотал Оливер. — Знаешь, я рад, что ты на моей стороне.
— И я рада. Рада, что мы вместе… — вздохнула я. — Ты вправду поможешь мне придумать, что делать?
— Ну… я постараюсь.
Уроки тянулись так нестерпимо медленно, что, когда прозвенел звонок на большую перемену, мне уже стало казаться, что еще немного — и наступят летние каникулы. Я выжидательно посмотрела на Оливера.
— Позвоним в больницу, — предложил он. Денег у меня, естественно, не было, но у Оливера в карманах обнаружилась целая пригоршня монеток, и это нас здорово выручило, поскольку мне пришлось ждать едва ли не целую вечность, пока в справочной долго искали в списках имя Мэриголд, чтобы узнать, в какое отделение ее положили. В конце концов они соединили меня с отделением «Скорой помощи», те тоже проверили свои записи и сообщили, что у них Мэриголд уже нет.
— Значит, ее выписали? Она уже дома? — замирающим от волнения голосом спросила я. Тугой узел, стягивавший мне горло, разом ослаб, сердце радостно подпрыгнуло в груди.
— Н-нет…
Сердце у меня вновь ухнуло в пятки.
— Тогда где же она?
— Ее перевезли в Теннисон.
— Теннисон?
— Сейчас я вас соединю.
И снова медленно потянулись минуты ожидания. Я гадала про себя: что же могло произойти? Что это вообще такое — Теннисон? Может, отделение уха-горла-носа? Наверное, они решили лишний раз убедиться, что краска не причинила Мэриголд особого вреда. Или глазное — не исключено, что ей нужно промыть глаза и проверить зрение. Я вспомнила, какой толстый слой белой краски лежал у нее на ресницах…
Может быть…
Может быть, где-то в глубине души я уже знала, куда на самом деле ее поместили, только не хотела признаться в этом?
— Психиатрическая больница Теннисон. Чем могу помочь?
Я с силой притиснула телефонную трубку к уху. Мне не хотелось, чтобы Оливер услышал…
— Я подумала… к вам поместили одну леди, ее зовут Мэриголд, Мэриголд Вестворд. Возможно, на лечение. Вот я и решила на всякий случай позвонить проверить.
— Вестворд? Да, да, мисс Вестворд поступила к нам сегодня утром.
— И… ей лучше? Вы скоро ее выпишете?
— Я думаю, на это потребуется какое-то время. Простите, а кто говорит? Вы, наверное, дочка мисс Вестворд?
— Нет-нет, я уже взрослая. Просто у меня такой молодой голос. Как у девочки, — пробормотала я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал не так пискляво.
Пришлось повернуться к Оливеру спиной, чтобы он меня не отвлекал.
— В любом случае, нам нужно поговорить с кем-то из родственников мисс Вестворд. С кем-то из совершеннолетних членов семьи, — вежливо произнес женский голос.
— Я совершеннолетняя. И я ее родственница. Э-э-э… я ее сестра. Скажите, пожалуйста, возможно, она вернется домой к вечеру? Я с удовольствием пригляжу за ней, дам ей лекарство, и все такое. Видите ли, дело в том, что она терпеть не может больницы, просто ненавидит их — и все. В больнице ей станет еще хуже, точно вам скажу. Так что, если с нее уже смыли всю эту краску, может, вы отпустите ее домой, а? Прямо сейчас?
— Боюсь, на это не стоит рассчитывать, дорогая. В настоящее время мисс Вестворд серьезно больна.
— А что с ней? Это все из-за краски, которой она себя разрисовала? Отравилась, да?
— Нет, нет, что вы! М-м-м… не думаю, что это стоит обсуждать по телефону. Может, вы подъедете и мы все обсудим?
— Я… э-э-э… пожалуйста, а не могли бы вы просто сказать мне, когда она вернется домой? Завтра? Послезавтра? Когда ?!
— Трудно сказать. Разве тут возможны какие-то прогнозы? Но я не ошибусь, если скажу, что ей придется пробыть тут довольно долго. Может быть, даже несколько недель.
— Недель ?!
— Мне все-таки кажется, что вы еще не совсем взрослая. Откуда ты звонишь, детка? Есть с тобой кто-нибудь из взрослых? Послушай, дорогая…
Но я не решилась слушать дальше. С грохотом опустив трубку на рычаг, я крепко зажмурилась, стараясь выкинуть из головы то, что сейчас услышала. В коридоре было очень тихо —наверное, все были еще в столовой. Единственное, что я слышала, это взволнованное сопение Оливера у себя за спиной.
— Недель?! — прошептал он.
— Да. — Я открыла глаза. Обманывать его не было смысла. — Она в психушке. Они заперли ее в психушку. Ох, Совенок, что же мне теперь делать?!
Он даже не обратил внимания на «Совенка».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77