— Со мной все хорошо.
— Подожди! Где твоя семья? Они знают, что ты там?
— Моя приёмная мама, она… Нет, вообще-то она не знает, где я.
— Она не будет волноваться?
Я сглатываю:
— Будет.
— Эйприл… Не плачь.
— Я ей так и не позвонила. Я все собиралась, но не могла решиться, а теперь…
— Вот что мы сделаем. Позвони ей прямо сейчас. Объясни, где ты. Скажи, что я скоро подъеду. После ужина я отвезу тебя домой или посижу в ресторане, пока она сама за тобой не приедет. Эйприл… Эйприл, ты запомнила?
— Думаю, да.
— Позвони ей прямо сейчас — за её счёт, хорошо?
— Да.
— А потом иди в «Пицца Плейс» и закажи все, что хочешь — я оплачу, когда приеду.
— Вы… вы так добры.
— Я так долго мечтал об этом дне! С той самой секунды, когда спрятал тебя под рубашкой…
— Все правда было так, как написано в газете?
— Ну конечно. На тебе не было одежды. Ты совершенно замёрзла. Я хотел тебя согреть.
— У моей мамы не нашлось для меня даже шарфа или свитера?
— Мне кажется, она не была готова к твоему появлению.
— Она так и не пришла?
— Нет. Я постоянно выходил смотреть, но она так и не объявилась. Я хожу туда каждый год первого апреля и оставляю телефон. Моя жена считает, что я не в себе.
— Вы женаты?
— У меня двое сыновей. Когда я брал их на руки, то вспоминал о тебе. Я так хотел тебя увидеть и убедиться, что тебе хорошо. Эйприл, тебе хорошо? Ты сказала, у тебя есть приёмная мама. Вы ладите?
— Да. Но сейчас она наверняка вне себя от гнева.
— Позвони ей! И дай ей мой мобильный, чтобы она со мной созвонилась. Вдруг она будет против нашей встречи.
— Но вы спасли мне жизнь!
— Не драматизируй. Рано или поздно тебя бы кто-нибудь обнаружил, не я, так другой. Но я очень рад, что это оказался именно я. Хорошо, я лечу к тебе. Я высокий, темноволосый, на мне синяя джинсовая куртка…
— А я маленькая, у меня длинные светлые волосы…
— Точь-в-точь как я себе представлял! Не могу дождаться, когда тебя увижу.
Я вешаю трубку, а руки дрожат. Он говорил так искренне. Он действительно любит меня, хоть я ему и никто.
Мэрион любит меня, хоть я ей и никто. Я себя просто обманывала. Иногда мне хочется, чтобы она любила меня чуть меньше, но разве сердцу прикажешь? Она переживает из-за каждой мелочи. Рассердилась, когда я проколола уши, только потому, что игла могла быть плохо простерилизована. Когда у меня разболелась голова, она помчалась со мной в больницу, боясь, что я подхватила менингит. А когда застрял наш автобус, Мэрион только притворялась спокойной. Она так отчаянно теребила подол своего розового свитера, что он расползся. Она больше не смогла его надеть.
Мэрион с радостью обняла бы меня, если бы я только позволила. Это я отталкивала её. Это я не подпускала её к себе. Не хотела чересчур сближаться с ней. Я не хотела, чтобы Мэрион стала мне мамой. У меня была мама.
Я так долго жила надеждой её разыскать. Думаю, мне уже никогда её не найти. Это она — ненастоящая мама.
Я звоню оператору и называю номер Мэрион. Оператор спрашивает, готова ли Мэрион оплатить звонок. И вот нас соединяют. Я не могу говорить. Я только плачу.
— Мэрион, прости… прости меня…
— Эйприл, с тобой все хорошо? — отчаянно пытается докричаться она.
— Да, все хорошо. Со мной весь день случались удивительные вещи. Прости, что я не звонила. Ты очень волновалась?
— Ну конечно! Я уже звонила в полицию.
— Ой, нет! За мной охотится полиция?
— Они ищут тебя, глупенькая. Чтобы привезти домой целой и невредимой. Где же ты была? Я звонила Кэти, Ханне, всем, кого могла вспомнить… Я говорила с Илень… Рассказала ей, как мы поссорились.
— Прости меня, Мэрион. Я вела себя как испорченная, неблагодарная девчонка. Серёжки очень красивые.
— Веришь или нет, я все-таки дала слабину и купила тебе мобильный телефон.
— О Мэрион!
— Но теперь я не знаю, дарить его тебе или нет. Впрочем, я хотя бы буду знать, где ты бродишь. Ты свела меня с ума, Эйприл.
— Прости. Я не хотела. Я все время думала о прошлом, о том, как меня выкинули в помойку, и… Мэрион, ты ни за что не угадаешь, что случилось!
Она перестаёт дышать.
— Ты нашла её? Ты нашла свою маму?
— Нет. Нет, я нашла Фрэнки, помнишь, студента, который вытащил меня из бака!
Я рассказываю, что мы договорились встретиться в «Пицца Плейс». Мэрион снова начинает волноваться, записывает номер его мобильного и решает приехать.
— Но ведь это далеко, а ты так устала!
— Ещё бы!
— Прости меня, Мэрион.
— Вот погоди, приеду, и ты у меня узнаешь!
— Небось жалеешь, что взялась меня опекать? — Я останавливаюсь на полуслове. — Да? Ты за этим звонила Илень? Ты решила от меня отказаться?
— Что ты, Эйприл! Конечно же, нет. Ты моя девочка.
— А ты — моя, — отвечаю я.
Когда я вешаю трубку, Мэрион тоже плачет.
Я промокаю глаза, сморкаюсь и иду в «Пицца Плейс». Я думаю о маме, которая шла этим же путём четырнадцать лет назад. Теперь фантазия кажется мне далёкой и зыбкой.
Я не знаю, действительно ли она такая, как я представляла. Она может оказаться кем угодно. Я сяду рядом с ней в автобусе, пройду мимо в толпе, но мы не узнаем друг друга. Наверное, глупо придавать такое значение кровному родству, когда это единственное, что вас связывает.
Удивительно, как я могла любить её все эти годы. Мне скорее нужно было возненавидеть её за то, что она выбросила меня в мусорный бак. Я бы не смогла так поступить со своей дочерью, что бы ни случилось. Я бы обняла её, прижала к себе и никому не отдала. Я буду своим детям хорошей матерью.
У меня нет мамы. Но когда-нибудь я сама стану мамой.
Настоящей мамой.
Я захожу в «Пицца Плейс». Официант улыбается, подводит меня к столику и спрашивает, одна я или кого-то жду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30