За этим занятием его застал помощник, присел, молчал. Поднялся наконец:
— Я с Галкой из сельпо договорился, она тебе кухонный столик презентует.
Три дня спустя тральщик высадил на пирс двух капитанов 3-го ранга, подозрительно молодых и восторженных. Они глянули окрест — и благоговейно сняли фуражки. Обоим нет еще тридцати, обоим до дубовых листьев на козырьках трубить еще и трубить под военно-морским флагом.
— Вась, красота-то какая, а?..
— Парадиз…
Офицеры приступили к делу, получили на «Софье Павловне» каюту и вызвали командира БЧ-2 БК-133. Говорили с ним как с закадычным другом.
Отрекомендовались бывшими сослуживцами покойного Ростова, преподавателя кафедры военно-морской географии Училища имени М. В. Фрунзе. Тепло вспоминали о нем, безвременно почившем. Остаются, погоревали они, кое-какие неясности с его смертью, изучаются последние дни и часы покойного. В бумагах обнаружена запись о встрече с Алныкиным накануне злосчастного вечера в «Квисисане». Кстати, что означает цифра "5" рядом с датою и фамилией?
— «Отлично». Так он оценил мои знания, — удивился Алныкин. На дураков эта парочка не походила. Но ведь ради одной цифры командировку в Порккала-Удд не получишь.
Не цифра интриговала прибывших. Они установили, что три недели почти ежедневно Алныкин приходил на кафедру и оставался наедине с Ростовым. О чем тот говорил с ним? Что рассказывал? Швеция, Финляндия, Норвегия, Дания — об этих странах шла речь? Политическая обстановка на Скандинавском полуострове обсуждалась? Морские порты, военные базы, внутренние судоходные пути — вопросы на эту тему задавались?
«Подозреваю, что к следующему визиту вы подготовитесь более успешно…» — только эту фразу и помнил Алныкин. Обычно он вытаскивал билет, думал над ответом минут десять, Ростов же что-то читал, потом вежливо выслушивал, не отрывая взгляда от кончика дымящейся папиросы. «Подозреваю, что…» — Нет… Нет… Нет…
Два вечера отвели на Алныкина приезжие. Хотели использовать его — но для чего, для каких целей? Зачем на «Софье Павловне» открыто говорили всем, что они из разведуправления?.. Алныкин смирился с тем, что он, как все архангельские поморы, и впрямь тугодум, смекалка и хитрость заменены у него честностью, и честно спросил у офицеров, знатоков Скандинавии, кто такой Ральф Лаанпере.
Показалось ему, что они давно ждут этого вопроса. Объяснили охотно. Родился Лаанпере под Петербургом, произошел от четырех корней — сразу и финн, и швед, и русский, и эстонец. Гимназия в Петербурге, университет в Стокгольме, служащий в Эстонии, предприимчивый и ловкий, секретарь Лайдонера, который вместе с Пятсом совершил государственный переворот в 1934 году. Делец от политики, на разных ролях во всех правительствах вплоть до 1940 года.
Перебрался в Швецию, чтоб вернуться в Эстонию с началом оккупации. Настроен крайне антисоветски. Непонятным образом оказался в Швеции до освобождения Таллина. Женат, двое детей, сын — в Америке, дочь — в Западной Германии.
Алныкин долго, загибая пальцы, высчитывал долю русской крови своего будущего ребенка. Сбился.
— Говорят, он — отец моей жены…
И на этот вопрос словообильно откликнулись капитаны 3-го ранга. Отец, это точно. Мать Леммикки служила в доме Лаанпере экономкой или горничной, в 1940 году он сбыл ее сторожу, заставив того жениться на Лилли Кыусаар. Леммикки с детства привыкла к дяде Иви и не сомневается, что он ее отец.
Что касается самого Алныкина, то дела его плохи, очень плохи. А у жены — еще хуже, ее обвинят в дискредитации советского офицера путем обмана и завлечения в брачные узы, в попытке шпионажа на территории арендуемой у Финляндии базы. То и другое, спроецированное на пятьдесят восьмую статью уголовного кодекса, обещает не один год заключения. Спасти могут только чистосердечные признания в том, что шпион-то — муж ее, Владимир Алныкин. А самому Алныкину светит та же 58-я, попытка установления связи с заграничными антисоветскими центрами. Но если признается, что его, неопытного, несведущего и оболваненного любовью, вовлекла в преступную деятельность эстонка Леммикки, то, пожалуй, наказание ограничитс судом чести младшего офицерского состава — понизят в звании или уволят в запас.
Короче, или — или. Или Алныкин на свободе, а Леммикки сидит в тюрьме, или сидит Алныкин, а Леммикки разгуливает по Таллину.
Наговорив все это с улыбками, офицеры тепло попрощались с Алныкиным. Им очень нравилось имя «Леммикки», оно, уверяли они, очень редкое. «Рады будем познакомиться с нею…» И отбыли в неизвестном направлении на тральщике. Со шкафута «Софьи Павловны» Алныкин долго смотрел на покидающий бухту кораблик. Поужинал в кают-компании плавбазы, чтоб не терять драгоценного времени, и поспешил к дому. Тумбочка, выкрашенная «слоновой» краской, уже подсыхала, подаренный кухонный столик требовал ремонта, инструмент обещал дать боцман. Окна распахнуты, запах краски выветривается, надо что-то решать с печкой и рамами, дел невпроворот, поэтому к особисту Алныкин попал только после спуска флага.
— Нет ни пропуска для жены, ни самой жены, тревожусь… Где она?
Бригадный особист — парень простецкий, пить мог со всеми.
— Сами ищем ее… Кстати, твой катер доставлял из Таллина особо секретный груз, помнишь?.. Есть сведения, что жена твоя присутствовала при погрузке на катер трех единиц оборудования. Подтверждаешь?
— А что, — поразился Алныкин, — жена пропала вместе с грузом?
Особист поднялся из-за стола и долго матерился… Завел Алныкина в кают-компанию. «Сиди жди, я сейчас…» Вернулся веселым.
— Ты отстранен от должности, с корабельного довольствия снят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32