Время от времени он оглядывался, смекая, как бы дать стрекача, но Эрик молча грозил ему здоровенным кулаком, и отрок смиренно продолжал путь.
Идти пришлось недолго. Вопреки ожиданиям Эрика, тропинка не вывела их в деревню, а обогнула ее и начала петлять дальше, все больше уводя в сторону от места, где путешественники разбили лагерь.
– Она одна, что ли, живет, старуха твоя? – не выдержав, поинтересовался Эрик. Он был все еще очень зол на мальчишку, но любопытство оказалось сильнее.
– Нет, не одна, – пискнул мальчуган и вскинул на Эрика испуганные глаза.
– Там что, еще деревня есть? – снова поинтересовался Эрик.
– Нет, – так же испуганно ответил мальчишка. – Бабка не в деревне живет...
– Так я же спрашивал, одна? – Эрик начинал злиться на непонятливого паренька с новою силой.
Отрок уже готов был пустить слезу, но воин больше не задавал вопросов. Он уж увидел сам, что тропинка, пронизав небольшую рощицу, упирается в порог небольшой хижины-развалюхи.
Перед хижиной виднелись грядки, на которых росли неизвестные Эрику, но, видать, нужные травы, потому что среди них копошилась старуха, одетая в штопаную, но чистую рубаху.
Едва завидев старуху, мальчуган испустил истошный вопль:
«Бабаня!» – и, осмелев, рванулся прочь от Эрика.
Старуха моментально выпрямилась, поймала подлетевшего к ней внука и встала, широко расставив ноги и уперев руки в бока.
Мальчишка примостился рядом, выглядывая из-за бабкиной спины.
– Тебе чего от дитя нужно? – угрожающе осведомилась старуха.
Мальчишка тихо захныкал в бабкину юбку, всем своим видом показывая, до чего же ему страшно и тошно, как напугал его чужой здоровенный воин, и вообще, как плохо ему пришлось.
– Мне от него ничего не нужно, – буркнул Эрик. – Это он добрые советы за мзду продавать с малолетства научен...
– За какую такую мзду? – удивилась бабка, – Какие еще советы?
– Да вот спросил я твоего внучка, где могу здесь найти человека, чтоб моему раненому слуге помог, а он стал за это подарка требовать.
По тому, как с каждым словом все более темнело бабкино лицо, Эрик понял, что не бабка научила отрока так зарабатывать деньги. В подтверждение этому старуха вдруг завела руку за спину и, не глядя, тут же вытащила оттуда сорванца за ухо. Тот, только было примолкнувший, начал визжать с новой силой.
– Это кто ж тебя надоумил на такое? – тем временем напустилась на внука старуха.
– Никто! – заскулил тот, даже не пытаясь вывернуться из цепких бабкиных рук – того гляди, без уха останешься.
Бабка тем временем продолжала отчитывать внука.
– Посмотрели бы на тебя покойные родители, вот бы уж наплакались.
При этих словах из глаз мальчишки брызнули слезы, а бабка, спохватившись, что сказала что-то из того, что говорить не следовало, отпустила ярко-малиновое ухо и, обхватив мальчишку обеими руками, сама начала причитать чуть ли не в голос, оплакивая мальчишкиных родителей.
Эрик подумал, что умерли они, по всей видимости, совсем недавно, и боль потери еще очень остра и для мальчишки и для этой шумной, но, видать, добродушной старушки.
Наконец старуха утерла глаза кончиком драного плата, которым была повязана ее голова, и обратилась к Эрику:
– Тебе что надо-то было? Раненый, говоришь, у тебя?
– Раненый, – подтвердил Эрик. – Уж и не знаю, выживет или нет, – добавил он совсем угрюмо.
– Так где ж он? – засуетилась бабка.
– Я его там оставил, возле лагеря, – ответил Эрик.
– Ну, пойдем, пойдем, покажешь мне его. Я сейчас, только руки ополосну.
С этими словами она скрылась в домишке, но почти сразу же показалась вновь и, кивнув Эрику, бодро зашагала по тропинке. Эрик пошел за ней. Мальчишка, то и дело ощупывая пострадавшее ухо, следовал за Эриком, стараясь слишком к нему не приближаться.
Наконец они вышли к лагерю. Эрик указал на лежащего возле куста Плишку, и старуха склонилась над ним. Эрик стоял в сторонке, не желая мешать, а еще более стараясь как можно более оттянуть момент, когда придется выслушать от старухи преданному слуге..
Однако лицо старухи, когда она наконец повернулась к нему, было не опечаленным, а гневным.
– Это кто ж его тут пользовал? – спросила она, грозно поглядывая на Эрика.
– Да лекарь наш, киевский, – нехотя признался тот. Удивительное дело, но рядом с этой старухой даже он – зрелый муж, храбрый воин, чувствовал себя несмышленым отроком.
– Я бы вашему лекарю собачонки поганой врачевать не доверила, – фыркнула старуха, – чуть было не заморил парня.
Люди, расположившиеся возле костров неподалеку от лежащего Плишки, засмеялись. Лекаря на лодьях невзлюбили и за знающего человека не почитали.
– Ну, что стоишь? – продолжала бабка свою гневную речь. – Или думаешь, что я его сама до хибары донесу?
Эрик оторопело посмотрел на бабку, потом осторожно поднял Плишку на руки и зашагал в сторону старухиного дома. Та семенила за ним следом, не переставая ворчать под нос что-то по поводу невесть куда запропастившегося внука. Потревоженный больной жалостно стонал, не открывая сомкнутых век.
В хижине Эрик осторожно уложил Плишку на кучу свежескошенной душистой травы и оглянулся на хозяйку.
– Ступай, ступай, воин, – шепнула она ему. – Теперь уж мне пора за дело приниматься.
Эрик покорно вышел, примостился на бревнышке и терпеливо ждал известий. Ждал, разрешит ли ему бабка войти посмотреть на исцеленного Плишку или отправит в рощу за деревом для домовины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13