Алиев купил в Москве квартиру на Кировской.1
На него уже работали многочисленные бригады укладчиков асфальта в десятках областей. Но выгодный бизнес лопнул. Была в СССР такая зловещая организация, которую боялись как огня все маломальские предприниматели, её появление всегда как удар обухом по голове, - ОБХСС называлась. Доходы Тосика её волновали давно. Вообще в разгар социализма постыдно было быть богатым. Однако документы "мафиози" оказались в полном порядки. Тогда мудрецы из органов обвинили его в покупке "Волги" в обход магазина и пригрозили новым сроком. Такого для себя он больше не захотел. И решил отказаться от выгодного процветающего дела. Опять все с начала?
Единственная радость, которая оставалась в жизни, - жена Люся. Они поженились после его выхода из тюрьмы, в городе юности - Тбилиси, уже во времена хрущевской оттепели. Мама Люси была в ужасе, отговаривала дочку до самого дня свадьбы. "За вора замуж идешь. Да он тебя старше в два раза!" Это же надо такому случиться - Люсиной мама была та самая строгая пионервожатая, которая четверть века назад снимала юному карманнику красный галстук...
ЦЕХОВИК-СТАХАНОВЕЦ
Алиев решил уйти в подполье. Прямо на квартире - благо большая бывший "асфальтовый король" оборудовал сразу два цеха: парфюмерный и пошивочный. В одной комнате стрекотала дробильная машина. Шло изготовление из фольги модного в ту пору "крема-блесток" от "Диора". (В 70-е на всех углах, в аэропортах и подземных переходах слышался этот призывный цыганский возглас: "Блестки, блестки!" Женщины с ума сходили от новомодной "французской" выдумки.) Тосик привлек к выгодному делу профессиональных парфюмеров, ездил даже советоваться в Прибалтику, на лучшую тогда в Союзе фирму "Дзинтарс", к "нюхачам" - консультантам по запахам. В итоге алиевские блестки даже превзошли диоровские - пахли так же, а держались дольше...
Другой цех приступил к изготовлению джинсов. Тоже беспроигрышное дело. Стены комнаты Алиев задрапировал коврами - чтобы соседи не слышали шума многочисленных швейных машинок. Почти десятилетие "Пума" и "Райфл" с Мясницкой успешно завоевывали отечественный рынок. Потом появились теплые куртки-"аляски", о которых так мечтали зеки на Колыме.
С этих первых двух маленьких опытов и началось в стране "движение цеховиков". Ученики вскоре обскакали своего патрона, сколотили состояние и подались на Запад. Анатолий Александрович с женой решили никуда не трогаться - во-первых, возраст уже не тот, поздно; во-вторых, кто-то же должен учить новое поколение сожительствовать с советской действительностью.
В начале 90-х, будучи уже пожилым человеком, Алиев, наконец, осуществил мечту жизни - открыл настоящее легальное собственное дело фабрику по пошиву рабочей одежды. Но отчизна, уже вроде и не социалистическая, снова показала ему свои зубы. Налоги были так непомерны, что он вскоре разорился. На арену выходили молодые львы, им предстояло завоевывать этот мир, и они с радостью врывались в него, за считанные месяцы совершая то, на что у него ушла вся жизнь...
СЛЕПЫЕ ЛОШАДИ
Спрашиваю у Тосика, как он чувствует себя сегодня - в эпоху рыночных реформ, когда все его идеи и начинания стали реальностью, когда больше не сажают за хранение валюты, за частную торговлю, за предпринимательство, а, напротив, некоторых приглашают и в президентский лайнер.
- Было это в Западной Грузии, - вместо ответа сказал старик, - в городке Кибули сразу после войны, я тогда сопровождал товарные вагоны. Однажды мы остановились у маленькой угольной шахты, которая обеспечивала топливом проходящие составы. Вагонетки в шахте тащили лошади. Они работали в подземелье месяцами, там же в темноте и кормились. Но раз в год руководство шахты устраивало им праздник - лошадей поднимали на волю. Отвыкшие от света, они слепли. Как выводили их наружу - помню до сих пор. Лошади кувыркались, ржали, радовались солнышку, которое им уже не суждено было увидеть, носились по загону, и, казалось, благодарили неизвестно за что своих мучителей...
Вот и я ощущаю себя сегодня старой лошадью из штольни - обманутой, слепой, беззубой, бесполезной...
ПОДАРОК ФРОНТУ
Не так, не так размышлял ты, Тосик, в конце 43-го года, когда война вовсю гуляла по России, а ты писал заявление с просьбой отправить на фронт, в штрафной батальон. В просьбе отказали, больно уж ловок был молодой зек, боялись, что снова уйдет в побег.
Тогда многие люди, он читал в газетах, несли последние сбережения, чтобы помочь Красной Армии. Даже священники отдавали церковную утварь в переплавку. И родственники Ленина, "Правда" писала, тоже передали фронту что-то из ценностей. Если бы Алиев узнал, что именно, он схватился бы за голову. (Историю золотой медали Володи Ульянова я рассказал в предыдущей главе.)
Тосик тоже решил сделать подарок фронту, устроил в лагере карточный турнир. Ставка - только что выданные новые валенки. Он обыграл, "обул", то есть разул всю зону, а валенки через дружков на воле сбыл в городе.
Представляю себе лицо начальника лагеря, когда Алиев вошел в кабинет и бухнул перед ним мешок со ста тысячами. К мешку прилеплен тетрадный листок в косую линейку, химическим карандашом выведено: "От заключенного Алиева, на танк Т-34. Бей фрицев!"
ЧТОБЫ "ЧЛЕНОВОЗ" БЫЛ ЧИСТ
Ну и плащ у Толи Тищенко, чудо-плащ! Широкоплечий, не мнущийся, Делон, наверное, по Парижу в таком дефилирует. Материя шелковистая, но прочная, с жемчужным отливом. Даже лысеющий с брюшком гражданин почувствует себя в подобном одеянии ещё хоть куда...
Мы спускались по трапу в Белгородском аэропорту, куда прибыли весной 1996 года освещать очередной предвыборный визит, и я с затаенной завистью глядел на то, как Толя, ветеран ТАССа, важно нес себя впереди разномастной толпы журналистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51