Она двинулась ко мне, а я начал отступать. Потом, сбросив с себя покрывала, она предстала перед моим взором. Это было так, будто целый мир предлагал мне себя.
– Уйди! – сказал я.
И она ушла.
И тотчас же огромный всадник налетел на меня с саблей в руке. Клинок свистел возле моих ушей. А этот человек в убранстве из свежей крови не переставал ухмыляться. Я стал на камень с высеченной на нем буквой. И теперь его поспешные удары не могли меня достать. Он выругался страшными словами. Наконец, видя, что я спокойно стою на камне, он ударил мечом по горе, и гора раскололась. Он умчался прочь.
Потом пришел карлик, который нес на плече сундук. Он поставил сундук на землю, открыл его, вытащил оттуда золотые монеты и драгоценные украшения и разбросал их вокруг камня, где я стоял. Все эти вещи сияли ослепительным блеском. Но что мне было до этих богатств, когда лицо девушки до сих пор стояло у меня перед глазами? Посмотрев на эти сокровища, я спросил:
– Какова ваша власть?
И они исчезли в тумане.
А я остался, голый и одинокий на камне, и вот скопления облаков рассеялись, открыв моим глазам безбрежный океан, который простирался на все четыре стороны от меня. Вода плескалась у самых моих ног, и тогда я почувствовал, что затерялся посреди этого моря и неба, посреди молчания. И тогда я воскликнул:
– Где тот, кто меня сюда привел? Это вновь было ловушкой, чтобы меня испытать? Я полагал, что стою на вершине горы, и вот я посреди волн. О ты, Блаженная, через просторы этой воды услышь мой голос и ответь мне: какой игрок насмехается над своей игрушкой? Какой ребенок выбросил меня на свалку?
Из океана вынырнула огромная голова, такая мерзкая, что глаза мои тотчас же наполнились слезами. И отвратительный голос вылетел из нечистой пасти этого чудища:
– О ты, последний из людей, ты мне обещан, и я тебя никому не отдам. Твой тишайший вздох, твоя самая мелкая дрожь принадлежат мне. Никакая надежда избавиться от меня не может зародиться в этой растерянной голове, которую ты упрямо используешь как своего поводыря.
И тогда, посреди всей этой безбрежности я воскликнул:
– О ты, Блаженная дева, неужели ты привела меня сюда только для того, чтобы я послужил приманкой для этого чудища? Не похож ли я на червя, одетого на крючок? И какой страшный грех надо было совершить, чтобы вызвать из пучины морской такое страшилище?
Страшный зверь ухмыльнулся, подняв вокруг себя огромные волны, и заревел, сотрясая воздух:
– Я тебя выиграл! Разве игрок, проигравший в кости, не обязан отдать партнеру свой проигрыш? Я должен тебя проглотить. Ибо ты хранишь в себе немного света, а я слишком изголодался по этому свету, будучи лишен его с незапамятной вечности, и я должен овладеть этой крохотной искрой, которая еще теплится в твоей бездне. И тогда я утолю свой голод.
Я сказал:
– Страшное чудище, ты, которое было лишено теплого присутствия света, за какую вину ты было осуждено? Ибо справедливость – всему причина.
Ужасная голова мне ответила:
– Я был предан. Здесь все делают вопреки справедливости. Хозяин сошел с ума. Он находит удовольствие в том, чтобы издеваться над теми, кого он будто бы любит. А ты, какая тебе была награда? Никогда ты не был так одинок и всеми покинут, как в этот момент, когда тебе вроде бы обещано счастье.
Потом, приблизившись ко мне, страшный зверь широко разинул пасть, откуда исходил омерзительный смрад, и проглотил меня. Таким образом я вмиг погрузился в самый отвратительный ужас».
В эти трудные моменты Бальтазар находил убежище у изголовья своего учителя, который утешал юношу, ласково теребя ему волосы.
14
В августе 1597 года Фридрих Каммершульце почувствовал себя лучше. Его раны затянулись, головокружения прошли. И тогда решили, что Бальтазар и он покинут ферму, где их так хорошо принимали, и попытаются добраться до Вюрцбурга. Ведь выехать на юг через Нюрнберг для них было практически невозможно.
Погруженный в свою внутреннюю жизнь, Бальтазар почти не жил в этом мирном уголке, где выращивали лошадей, предпочитая прелестям сельского быта свои долгие созерцательные размышления в компании алхимика. Именно поэтому он совсем не обратил внимания на то, с какой симпатией относились к нему дочки хозяина фермы, хорошенькие Грета, Мина и Берта, которые в конечном счете стали уважать его невинность, над которой в первые дни часто посмеивались. Однако можно предположить, что в течение многих дней наблюдая, как прогуливают под его окнами приплясывающих лошадей, наш студент не мог не поддаться своеобразному влиянию этих красивых животных.
Читатель, наверное, помнит, что Каммершульце объяснил Бальтазару, какое значение вкладывают вестники в слово «лошадь». Этим словом они обозначали свою древнюю традицию, имевшую в древнееврейском языке название «каббала», которое они ошибочно отождествляли с латинским cabalus. Таким образом, «всадник» в их понимании был рыцарем традиции, что объясняло, почему на печати ордена тамплиеров были изображены два рыцаря верхом на одной лошади: и в светской жизни, и в жизни духовной «всадник» знает лишь одну лошадь, одну традицию.
Лошадь была также «психопомпом», проводником душ в царство мертвых. Поэтому сесть на лошадь – означало подчинить смерть. То есть умереть в жизни мирской и снова воскреснуть, возродиться в жизни божественной. Таким образом, лошади, с которыми Бальтазар постоянно встречался в эти пять месяцев, казались ему посланцами, приносящими ему сюда новости из потустороннего мира. Вот почему юноша предпочитал не взбираться на них верхом, а приходить к ним в конюшню и донимать их расспросами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65