– Думаю, если тебя и этим не смутить, тебя ничто не остановит! Чему еще ты и остальные научили их, кроме соединения в круг?
Верин нетерпеливо поцокала языком, не заботясь, чтобы женщина стояла прямо. У нее болела шея – слишком часто приходилось задирать голову, разговаривая с айильцами, впрочем, и Белдейн была на ладонь выше нее, а колени от реверансов подгибались. И на сегодня Верин по горло была сыта женщинами, впустую источавшими презрение и ненужную гордость. Кому, как не Айз Седай, знать, что в миру у сестры очень много личин? Не всегда можно полагаться на запугивание или благоговение. Кроме того, лучше вести себя подобно послушнице, чем подвергаться наказаниям. В конце концов, даже Кируна вынуждена была признать разумность таких доводов.
– Сядь, пока не упала, – сказала Верин, сама последовав своим словам. – Дай-ка я догадаюсь, что тебя заставили делать сегодня. Судя по грязи, нору рыла. Голыми руками или тебе дали ложку? Знаешь, когда они решат, что хватит, то заставят закапывать обратно. Ну, посмотрим. Ты вымазалась с головы до ног, но одежда чистая, вероятно, копать тебя заставили в чем мать родила. Ты уверена, что не желаешь Исцеления? Ожоги от солнца очень болезненны. – Она наполнила водой чашу и, воспользовавшись потоком Воздуха, перенесла ее через палатку к Белдейн. – У тебя, верно, в горле пересохло.
Юная Зеленая мгновение неуверенно глядела на чашу, потом колени ее подломились, и она с горьким смешком почти упала на подушку.
– Меня часто… поили. – Она вновь рассмеялась, хотя Верин не понимала, чему тут веселиться. – Сколько угодно, пока я глотать могла. – Зло осмотрев Верин, она помолчала, потом продолжила напряженным голосом: – Тебе очень идет это платье. А мое они сожгли, я видела. Они украли все, кроме этого. – Белдейн тронула кольцо Великого Змея на левом безымянном пальце, золото ярко сверкнуло в грязи. – Думаю, просто духу не хватило. Я знаю, Верин, что они пытаются сделать. У них ничего не выйдет. Ни со мной, ни с кем из нас! Она вновь была начеку. Верин опустила чашу рядом с Белдейн на разноцветный ковер, затем взяла свою и, отпив, поинтересовалась:
– Да? И что же они пытаются сделать? На сей раз Белдейн рассмеялась и хрипло, и нервно.
– Сломать нас, и ты это прекрасно понимаешь! Вынудить нас дать клятву этому ал'Тору, как поступила ты. О, Верин, как ты могла? Дать клятву верности! И что страшнее – мужчине? Даже если ты посмела восстать против Престола Амерлин, против Белой Башни… – Для Белдейн эти два слова как будто значили одно и то же. – …Как ты могла!
На миг Верин задумалась, не было бы лучше, если бы женщин, удерживаемые в айильском лагере, как и ее, подхватил поток событий, когда бы все они стали щепками в потоке, кружащем вокруг та'верена Ранда ал'Тора? Рассеянно Верин коснулась пальцами твердой выпуклости за поясом, маленькая брошь, полупрозрачный резной камень, похожий на лилию со множеством лепестков. Она никогда ее не надевала, но всегда носила при себе – вот уже почти пятьдесят лет.
– Ты – датсанг, Белдейн. Верно, ты слышала это слово. – Ей ни к чему был короткий кивок Белдейн. Это она знала, как часть закона Айил, и вряд ли много больше. – И твою одежду, и все твои вещи, что могло гореть, сожгли, потому что айильцам не нужно ничего, что когда-то принадлежало датсанг. Остальное разломали или расплющили, даже твои украшения, и утопили в выгребной яме.
– Моя… Моя лошадь? – взволнованно спросила Белдейн.
– Лошадей они не убили, и где твоя, я не знаю. – Наверное, на ней кто– нибудь в город ускакал, или отдали какому-нибудь Аша'ману. Говорить не стоит – никакой пользы от этого не будет, один вред. Верин вроде как припоминала, что Белдейн из тех молодых женщин, которые очень привязаны к своим лошадям. – А кольцо тебе оставили в напоминание о том, кем ты была, дабы еще больше опозорить тебя. Не знаю, позволят ли они тебе, даже если ты попросишь, поклясться в верности мастеру ал'Тору. По– моему, в твоем случае это будет нечто невероятное.
– Нет! Никогда! – Но слова звучали пусто и глухо, а плечи Белдейн поникли. Она была потрясена.
Верин тепло улыбнулась. Один паренек как-то сказал, что ее улыбка напоминает ему о любимой матери. Остается надеяться, что хотя бы в этом он не соврал. Чуть погодя он попытался воткнуть кинжал ей под ребра, и ее улыбка было последним, что он видел.
– Ну конечно, нет. Но тогда, боюсь, тебя ждет бессмысленный труд. Это у них считается большим позором. Хуже не придумать. Конечно, если они поймут, что для тебя это не так… Ах да. Готова спорить, тебе не понравилось копать голой под присмотром Дев. Но что скажешь, если тебя в таком виде выставят в палатку, полную мужчин? – Белдейн дернулась. Верин беззаботно щебетала дальше, подобная манера говорить со временем стала у нее чем-то вроде Таланта. – Конечно, ты будешь только стоять и ничего больше. Датсанг не позволяют делать что-нибудь полезное, только в самом крайнем случае. Ну а айилец скорей обнимет разлагающийся труп, чем… Не слишком приятная мысль, да? Во всяком случае, будь готова к чему-то такому. Я знаю, ты будешь изо всех сил сопротивляться. Они не пытаются от тебя ничего узнать и вообще не делают ничего такого, что обычно делают с пленными. Но тебя не отпустят, никогда, пока не удостоверяться, что в тебе остался один лишь стыд. Даже если на это уйдет вся твоя жизнь.
Губы Белдейн беззвучно задвигались, но и этого было достаточно. Вся моя жизнь. Она поморщилась, поерзала на подушке. Солнечные ожоги, рубцы от розог – или же она просто не привыкла к тяжелой работе.
– Нас спасут, – наконец вымолвила она. – Амерлин не оставит нас… Нас спасут, или мы… Мы сами спасемся!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34