Едва выйдя за дверь, Мин на миг задержалась и поинтересовалась у Лана с улыбочкой слаще сахара:
– А от тебя никакого послания передать не надо? Ну, например, Найнив, а?
Страж сморгнул в смущенье, как сбежавшая с поля битвы раненая лошадка.
– Кто еще знает?.. – Но сразу же Лан обрел прежнее равновесие. – Если ей нужно будет узнать от меня что-то еще, я сам скажу ей. – И он захлопнул дверь перед лицом Мин.
– Мужчины! – Мин усмехнулась. – Не видят того, что и валун узрит, но до того при этом упрямы, ни о чем задуматься не хотят, вечно приказа ждут!
Ноздрями Перрин втянул воздух. В дуновения дышащей долины по– прежнему вплетались слабые запахи смерти, но еще сильней отравляла его теснота в груди. Как ни кинь – все клин!
– Глотнуть бы чистого воздуха! – Лойал вздохнул. – Совсем замучил меня этот дым! Но вот они тронулись вниз по склону холма. Там, на берегу ручья, вокруг Уно собрались шайнарцы, те, кто еще мог держаться на ногах. Судя по бешеной жестикуляции, одноглазый командир яростно сыпал ругательствами.
– А за что вам с Перрином такие привилегии? – вдруг спросила у Лойала и Перрина Мин. – Вас она почему-то со всею любезностью пригласила! А мне реверансов никаких не отвесила, против воли моей распорядилась – и точка!
– Сдается мне, – Лойал качнул головой, – она звала нас с собой, уже зная, как мы ответим ей. Мин. Похоже, Морейн может прочесть и меня, и Перрина, как раскрытую книгу, она предвидит наши поступки. А ты для нее – книга закрытая…
Ответ его лишь отчасти Мин успокоил. Она как бы заново увидела Перрина, чьи плечи и голова возвышались над прочими воинами, и рядом с ним Лойала, еще более высокорослого.
– Хороша же я нынче тут с вами! – Она прикусила губу. – Бреду, как покорная приживалка, куда госпожа указала, тороплюсь не отстать от вас, обреченных ягнят. А ведь сверкали денечки, когда все у тебя ладилось иначе, Перрин! Ты взирал на Морейн так, будто она осмелилась продать тебе дрянной плащ, у которого швы расползаются.
– • С чего ты взяла, будто я шел поперек Морейн? Разве? – удивился Перрин. Лично он таких случаев не припоминал. – Не так уж все плохо. Я думал, обернется гораздо хуже.
– Ты в рубашке родился! – прогрохотал Лойал со смехом. – Гневить Айз Седай – все равно что голову в осиное гнездо засунуть!
– Лойал! – обратилась к нему Мин. – Мне бы с Перрином потолковать нужно. С глазу на глаз. Ты не против?
– Да что ты, конечно, нет! – И он быстренько опередил их, не укорачивая шага, доставая на ходу трубку и кисет с табаком.
Перрин исподволь наблюдал за Мин. Она снова прикусывала губы, подбирая, видно, нужные ей слова.
– А О нем тебе ничего не виделось? – спросил он у нее, указывая на огир.
– По-моему, у меня такое выходит только с людьми, – призналась Мин, покачав головой. – Вот и в твоей судьбе я вижу кое-что, тебе лучше знать об этом, Перрин.
– Я же говорил тебе…
– Нечего прикидываться совсем уж тупицей, Перрин, – прервала его Мин. – Появилось все сразу после того, как ты сказал, что пойдешь. Раньше ничего такого не было. Значит, эти знаки связаны с вашим походом. Ну, или же с твоим решением идти.
Перрин помолчал, потом выдавил.
– И что же ты видишь?
– Я видела айильца в клетке, – промолвила она с достоинством. – Я видела Туата'ан с мечом в руке. Узрела я еще сокола да ястреба, и сидели они, Перрин, как на насесте, на плечах твоих. Самка-сокол и самка-ястреб, так мне увиделось. Ну, и еще многое видела, как обычно в таких случаях. Вокруг тебя бродит тьма, и ты…
– Больше ни слова! – Убедившись, что девушка замолчала, он почесал голову, размышляя. Все сказанное Мин представилось ему бессмыслицей. – Но к чему бы все они вдруг пришли – новые твои видения? Что они означают?
– Не знаю. Знаю только, что в них есть тайный смысл. Все, что является мне как сон наяву, всегда несет в себе предсказания. Знаки указывают: судьба человека близка к повороту! – Мин взглянула на Перрина, что– то для себя решила. – И еще вот что скажу. – Она опустила голову. – Встретишь женщину – прекраснейшую из красавиц, каких ты когда– либо видел, – уноси ноги!
– Ты видела красавицу? – Перрин пожал плечами. Но с какой стати мне убегать от прекрасной дамы!
А совету моему ты последовать не можешь? – поинтересовалась Мин язвительно. Поддев ногой камень, она следила, как булыжник скатывался по склону холма.
Спешить с выводами Перрин не любил – потому-то и считали его многие тугодумом, – и складывал рядком все, что говорила Мин, к ошеломившему его заключению. Челюсти его стали выжевывать необходимые слова:
– Уг… Мин, ты мне вообще-то нравишься, но… Это… сестренки у меня не было, жаль, а вот если была бы… Я имею в виду, если ты бы была бы… – Здесь поток его слов споткнулся, словно ударившись в плотину, ибо женщина подняла головку и посмотрела на богатыря, удивленно подняв брови. Улыбка Мин едва касалась ее горьких уст.
– Что ж, Перрин, ведь должен же ты знать наконец:
я люблю тебя! – Рот его то растягивался в неслышном смехе, то обескураженно сжимался. А Мин стояла над ним и глядела на шевелящиеся губы воина-кузнеца. Говорить она начала, неторопливо и осторожно подбирая слова:
– Люблю, но люблю как сестра любит брата, деревянная твоя тыква– башка! Все вы, мужланы, ну до того кичливы – я могла бы над вами всю жизнь свою хохотать! Вечно они за все в ответе, вечно все бабы должны перед ними пластаться!
– Да я никогда бы… Я и не хотел же вовсе!.. – Он ощутил жар, обливающий его щеки. – Так что ты там усмотрела насчет этой женщины распрекрасной?
– Тебе следует, Перрин, исполнить мой совет, вот и все! – известила рыцаря Мин и поспешила вниз, к бурливому ручью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43