Если вы вдруг увидите шахматистов, передвигающих фигуры, хотя у одного из игроков явно выигрышная ситуация, то знайте — перед вами дилетанты. Профессионал всегда чувствует, когда пора сдаваться.
«Нелишне знать», — подумал Альбер. Еще один штрих к психологии шахматиста, которую, по словам прекрасной Марианны, ему необходимо постичь, если он намерен поймать убийцу. К тому же принцип этот не лишен смысла. Альберу вспомнились затяжные допросы, когда убийца, казалось, окончательно приперт к стенке неопровержимыми уликами. На одежде его обнаружена кровь жертвы, есть свидетели их ссоры с убитым, на ноже найдены отпечатки пальцев подозреваемого, а этот кретин по-прежнему тупо отпирается в отличие от профессионала, который в таких случаях просит закурить и выкладывает все начистоту. Стоит ли тянуть время? Стоит ли злоупотреблять хотя бы крупицей снисхождения полицейских?
— Начальные ходы я знал, — пояснил Альбер.
— Да, вы разыграли дебют вполне грамотно, — свысока бросил Мартинэ.
— А если бы я так же заучил и дальнейшие ходы?
— Не исключено, что вы выиграли бы.
— Значит, чем больше ходов удастся заучить, тем лучше шахматист?
— Ну как вам сказать… — Мартинэ явно находился в затруднении… — В конце концов, ведь это вам самому предстоит избрать стратегию, то есть решить, какой дебют предпочесть, где отклониться от основной линии развития, как организовать игру в центре, избрать ли вам закрытую позицию или атаку…
— Но в принципе, чем больше ходов я заучу, тем лучше я и играю, так ведь?
— Да, но…
Альбер похлопал Мартинэ по плечу, как в детстве поступая с ним самим отец, желая охладить ребяческий пыл.
— По-моему, вы вовремя изобрели свой компьютер.
Мартинэ промолчал, нажимая какие-то кнопки автомата. И вдруг внутри Р-43 что-то заурчало, изрыгая из недр машины длинную бумажную ленту, как из кассового аппарата в магазине.
— Вот ваша партия, прошу! Если пожелаете снова начать игру с того места, где вы ее загубили, вам нужно лишь нажать вот эти кнопки. Автомат запомнил позицию, и вам остается лишь расставить фигуры.
— Ясно. — У Альбера не было ни малейшей охоты начинать игру заново.
— А вот это программа по решению шахматных задач.
— Страстное увлечение Ростана…
— Да. Но он не пользовался этой программой, поскольку стремился дойти до разгадки своим умом.
— Я вообще не понимаю, для чего она, эта программа, — задумчиво проговорил Альбер. — Играть вместо живого партнера с автоматом — еще куда ни шло. Но чтобы задачи вместо тебя решала машина… По-моему, это ни в какие ворота не лезет.
Мартинэ тоже призадумался.
— Ну а можете вы понять человека, который покупает часы с противоударным и водонепроницаемым механизмом, притом что лишний раз под краном руки не вымоет? Одно ясно: потребность в такой программе существовала.
Альбер не стал спорить. Эта сторона дела его меньше интересовала.
— А откуда ваш приятель Ростан брал задачи?
— Из газеты. Там каждую неделю печатают целую подборку, и Даниэль не пропускал ни одной.
— Значит, вероятно предположить, что взрыв застал его за этим занятием?
— Почти наверняка. Либо он решал предложенную газетой задачу, либо сам составлял новую. Ростан считался довольно известным шахматным композитором.
— Какую газету он выписывал?
— «Ля ви д эшек». И время от времени, но не регулярно, он покупал какую-то русскую шахматную газету.
Итак, во вторник после обеда Ростан, по обыкновению, уселся в кресло возле вмонтированного в столик красного дерева автомата Р-43 и занялся решением задачи из шахматной газеты. Затем автомат, куда взрывчатки было заложено вдвое больше необходимого, взорвался.
Отчего? Альбер попытался ответить на этот вопрос. Когда была заложена взрывчатка — эту пластинку сыщики уже прокрутили, причем безуспешно. Получалось, что, кроме супругов Корню, в последние недели некому было спрятать заряд в шахматный столик. Никто из посторонних не оставался там надолго в отсутствие хозяина.
Это могли сделать супруги Корню или кто-то другой, гораздо раньше — несколько месяцев или год назад. Пластику ведь ничего не делается. Его выгодное качество как раз в том и заключается, что пластик можно сколько угодно трясти, швырять, бросать. Взрывается он лишь в тот момент, когда приводят в действие детонатор.
На этот счет тоже существует техническое объяснение. Вместе с взрывчаткой в шахматный столик мог быть поставлен часовой механизм, который ровно через год, в три часа пополудни включил детонатор. Эксперт полиции с пеной у рта отстаивал эту версию, однако Альбер был от нее не в восторге. Возможно, с технической стороны это не проблема, а вот с точки зрения психологии здесь явно неувязка. Где вы найдете остряка, который подкладывает бомбу, не зная заранее, где и при каких условиях она взорвется. Разве можно быть уверенным, что в течение года Ростан не продаст столик, не снесет его в подвал, или, например, не угодит в больницу или не уедет из города к моменту взрыва? Нет, преступник, не пожалевший ста граммов пластика, хотел действовать наверняка.
У Альбера возникла одна идея, но нужно было ее проверить. Он распрощался с Мартинэ, который нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Буасси забавлялся с Р-43: расставил фигуры и крутил ручку переключателя.
— Для вас будет трудновато, — покосился на него Мартинэ. — На этой ступени автомат играет в силе мастера.
— Ничего страшного, — самоуверенно парировал Буасси.
Альбер оставил их и прошел в зал. Сенсация уже улеглась, и никто не обращал на него внимания, пока он, не спеша, прохаживался вдоль рядов между столиками играющих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66