Кадзе видел перед собой солидного бизнесмена с наметившимся брюшком. Пожилого человека в костюме простого покроя, в очках в золотой оправе и со слегка отечными глазами. Один из влиятельнейших людей Японии, такие не снисходят до беседы с полицейским служакой вроде него. Но, с другой стороны, это вожак бандитов, предводитель гангстерской шайки, с которым уважающий себя полицейский не сядет за один стол.
— Возможно, вы правы, — ответил Кадзе.
— Допустим, Аракава чистосердечно признается в содеянном. Как бы вы отнеслись к такому варианту?
— Я оценил бы ваше содействие, Адзума-сан, если бы вам удалось это уладить.
— Но вы согласитесь, полагаю, что Аракава действовал на свой страх и риск. Наша фирма не имеет никакого отношения к совершенным им злодеяниям.
— Согласен, — ответил Кадзе без колебаний. Адзума предлагает корректную сделку. Полиция получит непосредственного убийцу, а взамен прекратит копать глубже и совать нос в дела клана Адзумы. Ликвидировать мафию полиции не под силу, но неприятности доставить она может, и Адзума это прекрасно понимает.
Адзума с довольным видом потянулся к коньячной бутылке и уверенным, натренированным движением наполнил рюмки. Кадзе вспомнилось, что всесильный главарь клана в молодости несколько месяцев прослужил официантом. Вокруг стояла тишина. Дождь кончился, и Кадзе, поворачивая голову к окну, видел лишь непроглядную тьму. Похоже, весь дом, весь город вокруг погрузился в сон, и лишь они двое в мягком круге света бодрствовали, чтобы прийти к обоюдному согласию и рюмкой коньяка скрепить договор.
— Ваше здоровье, — сказал якудза.
— Ваше здоровье, — откликнулся Кадзе, и на сей раз, когда рюмки их сблизились, он постарался держать свою ниже.
Дэмура проснулся позже обычного. Он с трудом выбрался из сонного забытья, как пловец, нырнувший на непривычно большую глубину. Его не разбудил утренний шум: похоже, биологические часы, встроенные в организм за долгие годы службы, сейчас не сработали. Видимо, внешние звуки и раздражители не достигли тех глубинных пластов, куда он погрузился ночью. Сознание возвращалось медленно, постепенно, и Дэмура лежал на татами, чувствуя себя измученным, как после трудного дня. В квартире царила тишина, из кухни не доносилось отголосков утренних хлопот жены. Должно быть, уже очень поздно. Не открывая глаз, Дэмура медленно просунул руки под затылок и на несколько сантиметров поднял вытянутые ноги над татами. Брюшные мышцы напряглись, отчего к Дэмуре стало возвращаться хорошее самочувствие. Сначала он какое-то время медленно и ритмично дышал, затем мысленно проделал ряд разминочных упражнений, не забывая о ритмичных вдохах и выдохах. Затем, уперев пятки в пол, Дэмура сделал мостик. По-прежнему болел бок, ушибленный во время идиотского прыжка с поезда. Откинувшись на постель, Дэмура погрузился в размышления. Незачем было соскакивать на ходу. Минут через пять-десять поезд прибыл бы на остановку, а уж в крайнем случае ничто не мешало рвануть стоп-кран. Как же он мог до такой степени потерять голову?
Прошло вот уже два дня со времени их разговора с Куямой, а от Кадзе — ни ответа ни привета. Ситуация не допускала иных толкований: Кадзе не желает включать его в следственную группу. Возможно, не верит, что Дэмуре действительно угрожает серьезная опасность, а может, намерен подставить его, Дэмуру, как приманку. Не исключено также, что он остерегается компрометировать себя. И уж не оскорбила ли шефа неприкрытая резкость ультиматума? Впрочем, какой смысл выискивать причины. Не лучше ли подумать, что можно предпринять? Разумеется, можно самому поговорить с Кадзе, хотя его воспитание и опыт всей предыдущей жизни восставали против этой идеи. И тем не менее, обдумав все варианты, Дэмура не склонен был безоговорочно отвергать такую возможность. Он отложил ее про запас, решив воспользоваться ею лишь в том случае, если другого выбора не будет. А с другой стороны, он понимал, что другого выбора у него нет. Но прежде, чем предстать перед господином Кадзе с такой вопиющей неучтивостью, необходимо было для очистки совести продумать все шансы. Конечно, можно бы отказаться от дальнейшего расследования, затаиться в надежде, что о нем позабудут. Но ему не хотелось прожить оставшиеся годы на каком-то полулегальном положении, да и на забывчивость якудза надежда слабая. Можно рискнуть и продолжить борьбу в одиночку. Однако двое суток назад выяснилось, что опасность грозит не только ему самому, но и его жене. Кроме того, Дэмура прекрасно понимал, насколько обманчива иллюзия полагать, будто в эпоху винтовок с оптическим прицелом и бомб с дистанционным управлением можно как-то защитить себя. Нет, решительно подумал он и почувствовал, как и губы его беззвучно складываются, чтобы произнести это слово. Другого выхода нет. До сих пор он действовал на свой страх и риск, пора переходить на официальное положение. Полицейский должен быть полицейским. Надо идти к Кадзе.
Дэмура поднялся с постели, и в квартире словно бы заработал привычный жизненный механизм. На кухне захлопотала жена, и к тому времени, как Дэмура умылся и оделся, на столе ждал готовый завтрак.
Кадзе вовсе не думал, будто при аресте встретит сопротивление, и лишь годами выработанная профессиональная привычка заставила его перестраховаться. Чтобы не привлекать постороннего внимания, полицейские прибыли на двух машинах без специальных опознавательных знаков. Дом, где жил Аракава, не имел запасного выхода, однако, по словам участкового полицейского, с террасы на крыше дома при известном желании можно было выбраться в соседний сад, а оттуда — на другую улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88