Он сразу отметил про себя, что достаточно было малейшей улыбки, чтобы заурядная внешность Анны тут же преобразилась. Улыбаясь, девушка становилась почти красивой.
Йеппсен привстал и слегка поклонился:
— Мне бы хотелось услышать от вас, что происходило той ночью, когда было совершено убийство.
— С какого момента начать? С нашего прибытия в Стокгольм?
— Да, прекрасно.
— Значит, так Мы приземлились в Бромме и вышли из самолета все вместе. В зале аэропорта капитан Нильсен о чем-то поговорил со служащим — мы в это время ждали; потом мы взяли такси и поехали в отель. Здесь, пожелав друг другу спокойной ночи, мы расстались. Я поднялась в свой номер, приняла ванну и легла в постель. Перед сном я позвонила Гунилле, чтобы узнать, когда нас разбудят завтра, — это был последний наш разговор. На следующее утро оказалось, что в гостинице ее нет; мы были немного удивлены, однако и раньше случалось, что кто-нибудь отправлялся ночью в город и не успевал вернуться. Должна признаться, что, когда потом этот пассажир начал утверждать, будто нашел в гардеробе труп, у меня мелькнула мысль, что это может быть она. Но когда мы приземлились и оказалось, что в гардеробе ничего нет, я подумала, что все это — просто дурацкая шутка. Позже мы снова стали беспокоиться и сделали заявление в полицию.
— Как вы лично считаете, кто убийца?
— На этот вопрос я не могу вам ответить; сомневаюсь, что это кто-нибудь из тех, кого я знаю.
— И вы никого конкретно не подозреваете?
— Нет, это мог сделать кто угодно.
— Наверное, все-таки вы имеете в виду прежде всего экипаж, включая и вас? Не каждый имел возможность ночью проникнуть в самолет.
— Нет, каждый, по крайней мере той ночью. Ведь машина была не заперта.
— Кто отвечает за то, чтобы машина была заперта?
— Это входит в обязанности капитана.
— Хорошо. Вы по-прежнему уверены, что у убитой не было врагов?
— Я этого не говорила. Быть врагом и решиться на убийство — разные вещи. Кроме того, я вовсе не хочу впутывать его в неприятности, если это не он.
— Кто это "он "?
Анна замолчала и прикусила губу.
— Ну хорошо, раз уж вы так хотите знать. Гунилла и Кок не были лучшими друзьями. Перед самым отлетом из Копенгагена у них была очередная стычка. Мы все оказались невольными ее свидетелями. По-моему, Гунилла обвиняла Кока в контрабанде, но я не особо прислушивалась и потому не уверена. Однако если это считать причиной, то большинство из служащих нашей авиакомпании могли убить ее. В том, что многих уже уволили, ее особая заслуга.
— И вы считаете, ни у кого больше не было причин убить ее?
— Нет, и больше того, я вовсе не думаю, чтобы это мог сделать Кок. Наверняка не он.
— А как вы сами относились к Гунилле? Вам она нравилась?
Анна снова помолчала. Потом, улыбнувшись, сказала:
— Если говорить честно, то нет. Она была довольно неприятной особой. Все время старалась чем-нибудь досадить нам.
— Спасибо за беседу. Очень мило с вашей стороны, что нашли время зайти.
Йеппсен пожал ей руку и проводил до дверей. Когда она вышла, он пробормотал про себя:
— Этот телефонный звонок, что-то я тут не совсем понимаю… Зачем ей было звонить и беспокоить коллегу, которая, быть может, уже спала, когда с таким же успехом можно было получить эту информацию от портье?
Но ведь на самом-то деле она вовсе и не звонила. Служащие гостиницы сообщили шведской полиции, что той ночью Гунилле никто не звонил.
Итак, вторая ложь.
Глава 7
Второй пилот вошел в кабинет, огляделся и сел на предложенный ему стул. Он был высок и с трудом разместил свои ноги под письменным столом.
Йеппсен своим наметанным глазом определил, что ему тридцать с небольшим. Он казался спокойным и каким-то расслабленным. Даже слишком расслабленным, подумалось комиссару.
С несколько наигранным равнодушием Кок еще раз оглядел кабинет, достал пачку сигарет, предложил комиссару и сам взял одну. Они закурили, причем Йеппсен отметил, что зажигалка у него из очень дорогих.
Ироничные, смеющиеся глаза Кока и все его поведение с самого начала не понравились комиссару, и он с раздражением в голосе приступил к уже привычным вопросам.
Рассказ Кока о том, что произошло с момента приземления в Стокгольме, совпадал с показаниями стюардесс. Неточностей никаких, похоже, не было, однако ответы его звучали сухо и односложно. У Йеппсена создалось впечатление, что убийство совершенно его не интересует. Он был натянуто вежлив, как будто вопросы утомляли его.
— Как вы думаете, кто убийца? Вы кого-нибудь подозреваете?
— Нет.
— Никого?
— Нет. В ту ночь в Стокгольме была тьма народу, и почти столько же было и возможностей.
— А вам не кажется, что их число можно ограничить двумя?
— Как вам будет угодно. Мне об этом деле ничего не известно.
— Но ведь вы сами — как раз и есть вторая из них.
— Повторяю, как вам угодно.
— Не могло бы это заставить вас рассказать об отношениях между вашими коллегами и убитой?
— А если рассказывать нечего?
— А если есть что-то и вы об этом умалчиваете?
— Вы что, хотите, чтобы я сочинил что-нибудь, спасая собственную шкуру?
— Так и хочется сказать: аллилуйя!
— Вы религиозны?
— Нет, просто восхищаюсь вашим благородством. Вы предпочитаете сами попасть под подозрение, нежели выдавать тайны ваших коллег.
Кон нагловато ухмыльнулся:
— Аминь.
Йеппсен выдержал короткую паузу и продолжал:
— Что вы думаете о Гунилле Янсон?
— Дьявольское отродье. Уж будьте уверены, там, куда она попала, она не мерзнет.
— А не вы ли, случайно, помогли ей отправиться туда? Кок снова улыбнулся и даже слегка махнул рукой:
— А что вы думаете, меня бы это, пожалуй, не смутило, если бы не одно маленьное обстоятельство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45