— Тогда, ради Бога, кто же? — воскликнула я, присоединяясь к нему у окна.
— Я не уверен, — задумчиво сказал он, подвинувшись, чтобы дать мне место, но не взглянув на меня. — Есть одна мысль, которая меня страшит. Известно ли тебе о существовании международного черного рынка предметов искусства и древностей? Люди часто не представляют себе, насколько масштабен этот бизнес и чертовски прибылен. Он не так криминален, как наркотический или рынок бриллиантов, но пара убийств ничего не значит в глазах тех, кто им заправляет.
Каждый год картины и предметы старины исчезают в недрах черного рынка. Некоторые коллекционеры готовы купить желаемое даже при условии, что их приобретения никогда не будут выставлены на всеобщее обозрение. Увлеченные чисто научными целями, мы постоянно забываем, что в денежном исчислении ценность такой находки, как данная гробница, огромна, почти не определима. Для примера представь себе, сколько может стоить шестифутовый гроб Тутанхамона, покрытый слоем чистого золота толщиной три миллиметра, и это не считая художественной работы и исторической ценности. Томми, куда Джейк ездил в тот день — в последний день своей жизни? — Он резко повернулся на четверть оборота и посмотрел на меня. Лицо его было невозмутимо, даже усы, всегда выдававшие эмоции, не подрагивали. И тем не менее я никогда не видела на этом лице более неприязненного и непреклонного выражения.
— Я не знаю, — тупо ответила я.
— Но тебя это начинает интересовать, не так ли? Я тоже не знаю, и одному Богу известно, сколько сил я потратил, чтобы это выяснить. Он возвращался из Коннектикута, это все, что могла сообщить полиция. Но ведь у него был какой-то план действий, Томми. Он не мог извлечь выгоду из находки подобной значимости без посторонней помощи. Я провел целое расследование насчет его поездок в Нью-Йорк и, как мне кажется, знаю, в чем заключался его замысел. Но разрази меня гром, я предполагал, что сведения о расположении гробницы умерли вместе с Джейком. Однако теперь подозреваю, что это предположение было неверным, и что гораздо важнее, кажется, у кого-то еще возникли такие же подозрения. Я в состоянии одолеть бесчестную полицию, вороватых селян и такого психопата сопляка, как Хассан. Но мне не справиться с анонимной, профессиональной, криминальной организацией. Если ты хоть что-то знаешь, Томми, ты должна мне сказать.
— Я сказала Майку...
— Я знаю, что ты ему сказала.
— Тогда почему ты по-прежнему пристаешь ко мне с этим?
— Потому что, как только местонахождение гробницы станет достоянием гласности, ты будешь вне опасности. Единственной добродетелью профессионального преступника является то, что он убивает только ради наживы. Он в равной степени опасается как нашего успеха в поисках гробницы, так и неудачи. Пока он думает, что ты знаешь нечто важное для него, тебе грозит опасность.
— Понимаю...
— Ты всегда это понимала. Ты не настолько глупа. — Джон отвернулся и снова уставился в сад. — Тебе следует принять решение, и я советую сделать это без промедления.
Он сказал это тем же ужасающе спокойным тоном, которым говорил во время всего нашего разговора. Очевидно, он не поверил тому, что я довела до его сведения через Майка. С ума можно сойти: поборов свои низменные побуждения, обнаружить, что никто не верит, когда ты говоришь правду. А кроме нее, мне сказать было нечего. Я молча смотрела, как и он, поверх буйной зелени пальм и виноградной лозы в саду на голые верхушки западных скал, еще щедро залитых лучами заходящего солнца. Изумрудные пальмы, золотые пески, камни цвета топаза были символами богатства, которое влекло сюда стольких авантюристов.
А для человека, который стоял рядом со мной, они символы всепоглощающей страсти, управляющей им. Я не раз прежде удивлялась, почему Джон никогда не был женат. Он нравился женщинам, некоторые из посетительниц нашего института явно находили грубоватую наружность седого черноусого Джона более привлекательной, чем изысканная красота темноволосого Джейка. Археологу нелегко найти жену. Не всякая женщина согласится похоронить себя на краю света в таком унылом и неуютном месте, как Луксор. Однако любовь побеждает все, включая здравый смысл, и знает Бог, Джон не был лишен того природного мужского магнетизма, которому трудно противостоять женщинам. Я чувствовала это по себе, даже испытывая к нему неприязнь.
Теперь я, кажется, понимаю, почему он никогда не сосредоточивал всех своих устремлений на женщинах. Его помыслы были целиком отданы его истинной любви — профессии и еще этой странной стране контрастов, где рядом уживались пустыня и город, невероятная нищета и сказочные богатства, голые скалы и плодородные пашни и где он провел большую часть жизни. Стоя рядом с ним, почти касаясь рукой его руки, я физически ощущала лихорадочный жар его души и думала, до чего он дойдет в своем фанатичном служении этой необыкновенной могучей страсти.
* * *
На следующее утро Джон с трудом, но все-таки отправился на раскопки, выразительным взглядом заставив меня замолчать, когда я спросила его о здоровье. Похоже, больше никому и в голову не пришло, что он мог покалечиться во время своей сумасшедшей, однако закончившейся благополучно спасательной операции. Не пришло, даже когда он исчез в полдень после окончания работ и его невозможно было найти весь остаток дня. Я гадала, не пойти ли к нему в комнату и не предложить ли облегчить его страдания, положив компресс на пылающий лоб или грудь, но наш разговор накануне был не так уж приятен, чтобы я горела желанием его повторить. Кроме того, я решила, что Джон, скорее всего, лежит на спине, корчась от боли и чертыхаясь, а уж в этом-то ему не требовалось моей помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70