не руби сук, на котором сидишь. Но если выяснится, что Артур действительно спелся за его спиной с Ферганцем и против него действуют серьезные люди, вот тогда и переметнуться от него не грех… А пока… нужно встретиться с Миршабом, рассуждал уже более спокойно Сенатор, рассказать обо всем, если надо будет, и через Газанфара, и через уголовные связи следовало выйти на тех, кто решил тягаться с Шубариным и выкрал его американского гостя.
Это решение несколько успокоило Сенатора, и он, вспомнив про чемодан, резко сорвался с места – сколько же ему положили долларов и положили ли вообще? Судя по весу, «деревянных» денег ему не пожалели, чемодан, перехваченный вверху бельевой веревкой, сегодня был куда тяжелее, чем в первый раз. Откинув крышку, Сенатор ахнул – чемодан до верха был заполнен… конфетами, редкими ныне шоколадными конфетами. На минуту он растерялся – что бы это значило? Но он лихорадочно сунул руку в глубь чемодана и вытащил плотную банковскую упаковку, она оказалась пачкой долларов, в тысячедолларовых купюрах. Судя по толщине пачки – он привычно оценил – сто штук! Сто тысяч долларов! А может, это еще не все?
От волнения, нетерпения он не стал рыться, а вывернул содер­жимое чемодана на ковер, но среди пачек новых двухсот – и пяти­сотрублевых купюр долларов больше не было. Но рублей было гораздо больше, чем в прошлый раз, миллионов пятнадцать, как прикинул на глазок Сенатор; хотя мог и ошибиться; его визуаль­ный опыт все-таки строился на сторублевках, а тут купюры были покрупнее, к которым он еще не привык. Но в любом случае – пятнадцать миллионов или двадцать – количество радовало, он ведь рассчитывал на сумму гораздо меньшую, а о долларах даже не мечтал, не предполагал, что хан Акмаль, оказывается, давно знал им цену. А при нынешнем курсе «зеленых» это огром­ные деньги – с такой суммой можно было размахнуться.
Сенатор повеселел, и мысль об альянсе Японца с его кровными врагами перестала тревожить душу. Власть и деньги магически действуют на человека, философствовал он, укладывая вновь в че­модан миллионы из Аксая. Доллары он определил в особый ящик старинного двухтумбового письменного стола, ловко переобору­дованного под домашний сейф, чувствовал, что они скоро приго­дятся. Ведь он обещал Сабиру-бобо после встречи с московскими адвокатами самому выехать в первопрестольную, чтобы на месте руководить операцией по вызволению хана Акмаля из подвалов КГБ – с такой пачкой долларов и с миллионами «деревянных» можно было рассчитывать на успех.
Упрятав «деревянные» в чемодан, доллары в сейф, он раздумывал: то ли самому собрать конфеты с ковра, то ли вызвать кого из домашних, как вдруг снова раздалась настойчивая трель звонка, очень похожая на междугородный, и он рванулся к телефону. Но звонок оказался местным, звонил Миршаб, он, даже не расспросив о здоровье, поездке, так же как и Газанфар час назад, сказал с тревогой:
– У меня есть важная новость. Не возражаешь, если я подъеду через полчаса?
Сенатор машинально обронил «да», и разговор тут же оборвал­ся. «Ну и денек, что ни новость, то какая-нибудь пакость…» – чертыхнулся Сенатор и поспешил на кухню, чтобы распорядиться насчет завтрака и насчет конфет, разбросанных на полу.
Миршаб появился чуть раньше назначенного срока, еще в окош­ко Сухроб Ахмедович увидел, какое озабоченное лицо у его верно­го соратника, заметил он, и как тот нервно хлопнул дверцей новенькой «девятки», а ведь Салим умел держать себя не хуже Шубарина, чья манера поведения у них почиталась за образец. Но, войдя в дом, Миршаб любезно поздоровался с женой Акрамходжаева, пошутил с детьми, и, глядя на этого улыбчивого, с иголочки одетого человека, вряд ли можно было сказать, что его одолевают проблемы, заботы… Салим прекрасно держался, и хозяин дома порадовался за своего друга. И тут Сенатор вспомнил однажды оброненное Шубариным: мужчина должен нести тревогу в себе, хранить ее тайну, не расплескав из нее ни капли, ибо тревога, словно ртуть, опасна для окружающих, особенно для близких, домочадцев. Но как только они остались одни, у него в кабинете, беспечность, любезность, радушие пропали с лица Салима. Он, конечно, сразу приметил чемодан у письменного стола, даже при­поднял его, понимая, что там деньги из Аксая, но расспрашивать о поездке не стал.
Миршаб устало плюхнулся в кресло и поспешил сообщить явно беспокоившую его новость.
– После твоего неожиданного отъезда в Аксай вечером я узнал из неофициальных источников сногсшибательную весть, что в «Лидо» во время презентации выкрали важного гостя Шубарина, того самого американца, что сидел на банкете рядом с тобой. В тот день, когда ты встречался с Сабиром-бобо, Шубарин пере­тряс весь город, но тщетно, американец словно сквозь землю провалился. И тут происходит любопытное: прокурор республики и начальник уголовного розыска тоже каким-то образом узнают об этом факте, хотя официальных сообщений о пропаже граж­данина США нигде не было. Ко мне, как и к Камалову, поступают сводки происшествий и по линии КГБ, и по линии МВД. Но Камалов и Джураев знают не только о похищении, но даже располагают сведениями, кто решился испортить Артуру празд­ник, и выручают Шубарина. И я насторожился сразу: с чего бы это Камалову проявлять столь щедрый жест в отношении Японца, ведь он не может не знать, что мы с тобой состоим у него в друзьях, а мне на Новый год в ресторане он сказал прямо: «Я включил счетчик, слишком много вы с Сенатором мне задол­жали». Так не спелся ли за нашей спиной Артур с прокурором и с этим вездесущим полковником Джураевым?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122