Теперь-то она вроде и не имеет особого значения, как говорится, из-за срока давности. Но любопытство порою меня гложет, хочется и на всех архивных делах расставить точки над «и», такая уж у меня аналитическая натура, вы уж извините.
Тут гость, видимо ошалевший от неожиданного подарка, ко­торый по местному обменному курсу тянул тысяч на триста с гаком, помог ему:
– Дорогой Артур, какие могут быть между нами секреты, буду рад прояснить для тебя любую ситуацию.
– А история действительно давняя, связанная с неожидан­ным взлетом бывшего районного прокурора Акрамходжаева, я в ту пору находился в Париже, а вернувшись, застал его уже в Белом Доме. Такие взлеты в наших краях случаются не часто. Пост, на который он метил и который заполучил тогда, зависел от вас. Почему вы ему помогли, почему он в вас нашел покрови­теля? А если еще жестче – какие аргументы он нашел против вас, чтобы вы стали его союзником? Как он вынудил вас отдать этот пост ему?
Гость, чьи мысли, видимо, были уже в Стамбуле, с удоволь­ствием рассмеялся:
– Артур, не перестаю удивляться тебе, твоей проницатель­ности. Ты что, под столом сидел в моем кабинете, когда он меня битых два часа шантажировал?
– Шантажировал?! – вырвалось у Шубарина.
– Да, самым натуральным образом. И скажу тебе, очень профессионально.
– Можно подробнее? – попросил Японец.
– Конечно, иначе ты ничего не поймешь. Теперь-то, задним числом, я понял, они с Миршабом хорошо подготовились, собра­ли на меня подробное досье, а еще больше материалов на моих родственников. Особенно на моего брата Уткура, которого ты хорошо знаешь. В то время Сухроб с Миршабом работали уже в Верховном суде, куда они попали только благодаря тебе, я навел тогда справки. В один прекрасный день у меня на работе раздается звонок, и он настойчиво просит принять его. Является он с двумя папками и с места в карьер просит рекомендовать его кандидатуру на вакантное место в ЦК. Полу­чив отказ, он тут же придвигает ко мне две папки с уголовными делами на моего брата Уткура, живущего под другой фамилией, как часто принято у нас на Востоке. Особенно опасным каза­лось последнее уголовное дело, заведенное на Уткура уже в перестройку, когда почти вся автобаза, опьяненная гласно­стью и горбачевскими реформами, потребовала завести на него дело за взятки, поборы с каждого выгодного рейса. А Уткур руководил крупнейшей в области автобазой с огромным парком рефрижераторов, большегрузных автомашин с прицепами, со­вершающих рейсы в соседние республики и даже за границу. Но выручил тогда Уткура ты, а точнее люди Ашота и Коста, они заставили водителей взять заявление обратно. Вот это дело они собирались вновь открыть, если я не помогу заполучить им желанный пост. Разве это не шантаж? Впрочем, если до конца откровенно, – продолжал гость после некоторой паузы, – то я помог ему не только потому, что боялся огласки дела, связан­ного со взятками Уткура, а прежде всего оттого, что хотел видеть на этом ключевом посту, контролирующем правовые органы, своего человека. Он сам дал мне понять, что будет служить мне верой и правдой на этой должности, если я помогу. К тому же он тогда показался мне интересной личностью, я тоже был восхищен его нашумевшими статьями в прессе. И еще: Белый Дом нуждался в притоке свежей крови, нуждался в людях неординарных, широко мыслящих, демократически на­строенных – таким он виделся мне в ту пору.
– У вас позже изменилось мнение о нем? – бесстрастно спросил Шубарин, хотя ответ его очень волновал.
– То, что он человек хваткий, неглупый – это точно, но не более. Позже, работая с ним, я не однажды поражался широте его взглядов в нашумевших статьях и узости мировоззрения в конкретных делах. Я ведь ожидал, что с его приходом и с пе­рестройкой мы основательно переворошим законодательство и даже Конституцию Узбекистана – какие же толковые были у него статьи о правовом нигилизме властей!
Позже я понял, что за него, так же как и за меня в свое время, какой-то умный человек написал докторскую диссерта­цию. Я даже однажды попытался узнать по своим каналам – кто? Но мне ответили, что скорее всего это человек не из республики, но хорошо знающий наши проблемы.
А скажи, Артур, зачем тебе понадобилось узнать, как и каким образом Сухроб оказался в Белом Доме? – спросил вдруг Тулкун Назирович. Старая лиса, дремавшая в нем, проснулась.
Артур Александрович знал, с кем имеет дело, и не обольщал­ся временной эйфорией собеседника, догадывался, что тот обязательно задумается, почему вдруг он заинтересовался Сенатором. Он даже обрадовался этому вопросу: лучше уж тут, в приятные минуты, получить ответ из первых рук, чем строить догадки наедине или наводить справки через треть­их лиц.
– Я не знаю, вы в курсе или нет, но он недавно вернулся из тюрьмы. Сейчас он не у дел, хотя мечтает занять прежнее положение, а пока хотел бы поработать в моем банке на достойной должности. Вот почему я хотел знать, каким образом, какой ценой он овладел креслом в Белом Доме. Да, я помог ему и Миршабу заполучить ключевые посты в Верховном суде. Но, беря вас за горло, он не мог не знать, что мы с вами давние приятели, мне не нравится, когда за моей спиной шантажируют моих друзей, – закончил на патетической нотке Шубарин.
– Не огорчайся, Артур, дело давнее, я забыл эту историю. Вся жизнь состоит из компромиссов. Он бы, наверное, далеко пошел, если бы не прокурор Камалов. Думаю, что по большому счету ему уже не подняться, опять же из-за Камалова. Пока он прокурор республики, Сухроба считать свободным человеком нельзя, хотя он и на свободе. Я знаю Камалова, компромиссы его не устраивают, и я вот что думаю:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122