Сегодня, когда идет новый и основательный передел власти, иная бумаж­ка из моего досье может вызвать правительственный кризис или отставку с ключевого поста. При гласности материалы из «дипломата» представляли убойную силу. А эти бумаги находи­лись теперь у Сенатора и Миршаба, людей крайне тщеславных и беспринципных, больше того, они наверняка думают, что я не догадываюсь об этом, ведь столько времени прошло», – оцени­вал Шубарин неожиданное открытие.
Неожиданный визит прокурора наталкивал на мысль, что неведомые ему события вокруг него и его банка набрали необ­ратимый ход, и следовало поторопиться определиться со своим отношением и к Миршабу, и к Сенатору, и к Ферганцу тоже. На столе звонил то один, то другой телефон, но Артур Александро­вич не обращал на них внимания, он все еще анализировал визит Камалова, особенно его последние слова у двери: «У нас резко изменилась обстановка, и вам одному уже не справить­ся…» Порою он сам вдруг тянулся к телефонной трубке, хотел позвонить Сенатору домой, чтобы пригласить на обед в «Лидо» и там в привычной обстановке спросить прямо: зачем он украл труды прокурора Азларханова и выдал их за свои и почему снял копии с его секретных бумаг? Но в самый последний момент что-то останавливало его: так грубо, в лоб, на Востоке не поступают, нужно было искать другой путь. Но какой? Ничего путного в голову не приходило. На одном из телефонов то и дело раздавались настойчивые звонки, словно звонивший знал, что он находится у себя. Глянув на определитель номера, он понял, что звонит кто-то из ЦК: три первые цифры «395» принадлежали только Белому Дому. Он не ошибся, звонил старый политикан Тулкун Назирович, сохранивший кресло даже в перестройку, а начинал ведь еще при Хрущеве…
– Добрый день, Артур. Поздравляю с открытием банка, – приветствовал его прожженный пройдоха.
С ним Шубарин не виделся давно, больше года, но голос по-прежнему был полон важности и достоинства, хотя льстивые нотки все равно чувствовались. Японец никогда не ошибался в интонациях, на Востоке для человека со слухом они многое значат. Видимо, будет что-то просить, подумал он, и вновь оказался прав.
– Я, Артур, к тебе за помощью. Тут неожиданно выпала командировка в Турцию, грех не побывать в Стамбуле за гос­счет. А командировочные, десять долларов в день, при моих привычках – гроши. Выручай, говорят, какой-то американец тебе уже полмиллиона «зеленых» отвалил…
Вначале Шубарин хотел отказать, действовал стереотип по­ведения и мышления, обретенный в Германии, но тут же сориен­тировался, что он уже не в Мюнхене, а в Ташкенте и Тулкун Назирович не тот человек, которому отказывают, а главное, он сообразил, что партийный бай из Белого Дома сейчас, сию минуту, может прояснить для него что-то важное, чем он муча­ется после визита прокурора.
– Тысяча долларов вас устроит? – спросил он.
– Вполне, – ответил радостно проситель.
– Тогда приезжайте сейчас же, завтра я могу улететь в Москву.
Шубарин был убежден, что Тулкун Назирович теперь ответит на все его вопросы, а его откровения стоили тысячи долларов. Положив трубку, он снова набрал шифр сейфа, из начатой пачки стодолларовых купюр отсчитал тысячу и, вернувшись к столу, вложил их в фирменный конверт банка.
Человек из ЦК не заставил долго себя ждать, машина у него была всегда под рукой и банк находился рядом, не успел Артур Александрович по телефону распорядиться насчет чая, как услышал в приемной знакомый голос, и тут же, гремя двойными дверями, гость появился в кабинете.
– Ну и отгрохал ты себе апартаменты, кругом зеркала, красное дерево, полированная медь, хрустальные люстры… Раньше бы всыпали тебе за барство на первом же бюро, – начал он с порога.
– Не всыпят, это же частный банк, и никакой партии он неподвластен, так что бюро, пленумы, съезды мне теперь не страшны, – ответил шутя хозяин кабинета, направляясь из-за стола к гостю, традиции чтить следовало, это он понимал. Они обнялись, расспросили друг друга о житье-бытье.
Вдруг улыбка сбежала с лица гостя, и он, словно вспомнив что-то важное, заговорил:
– Частная собственность, западные учредители, инвесто­ры – все верно. Но что ты никому неподвластен – забудь. Это я тебе как другу говорю. И по секрету добавлю: мы никому не позволим игнорировать правящую: ни миллионеру, ни миллиар­деру. И в партию я тебе рекомендую вступить. Впрочем, надо проверить, может, я на правах старого друга тебя сразу и пере­оформил в новую… Вот так-то, любезный Артур Александрович, надеюсь, воздух Европы не совсем тебя испортил. – Тулкун Назирович, видимо, предвкушая путешествие на берега Босфо­ра, был в добром расположении духа.
Шубарин пригласил гостя жестом к столику между двумя высокими креслами у окна, где уже стоял наготове свежезава­ренный чайник. Тулкун Назирович выбрал место, которое часа два назад занимал прокурор Камалов, а хозяин кабинета вер­нулся к письменному столу и взял конверт с долларами. Поло­жив его перед человеком из Белого Дома, сказал с улыбкой:
– Желаю приятного времяпрепровождения в Стамбуле, там такие дивные кофейни… Да и вся страна зеленая, ухоженная, с мягким климатом, омывается четырьмя морями…
– Жаль, ты не можешь составить мне компанию, – ответил гость, беря из рук Шубарина пиалу с китайским чаем.
– Не огорчайтесь, теперь другие времена, у вас постоянный заграничный паспорт, и я непременно захвачу вас как-нибудь с собой в Европу, по делам банка я ныне часто вынужден буду бывать там… – И сразу без вступления перешел к тому, ради чего он и вызвал его, не пожалел тысячи долларов: – Я давно собирался расспросить вас об одной давней истории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122