– Спасибо, спасибо, – зачастил вслед старик, на Хуршид Азизович мыслями был уже далеко от чайханы.
Не доезжая метров сто до указанного адреса, Камалов остано­вил машину и, поблагодарив шофера, отпустил такси. Дождавшись, когда «Волга» исчезнет в темноте, он огляделся. Район оказался новостройкой, кругом, зияя пустыми глазницами окон, стояли недостроенные дома, лишь один, нужный ему, сверкал огнями. Да, при нынешних ценах на стройматериалы могут стро­иться только воры и взяточники, зло подумал Камалов. Подойдя ближе, он понял, что Талиб отгородился от соседей большим оврагом, где внизу журчала вода. Туда он и спустился, чтобы незаметнее подойти к дому. В овраге он достал из сумки бронежилет и надел его под куртку, проверил автомат и направился в сторону светящихся окон.
Окна первого этажа оказались темными, а вот весь огромный второй этаж полыхал огнями, и оттуда слышались громкий раз­говор и смех, судя по всему, с пловом они еще не расправились. Из оврага он поднимался осторожно, боялся собак, но их, на счастье, не оказалось. Он дважды обошел особняк со всех сторон, пытаясь найти лучшее место, откуда бы можно было быстрее ворваться на второй этаж, и пожалел, что у него с собой нет гранаты, вот она бы пригодилась. От волнения взмокли руки, и он, отойдя чуть по­одаль, закурил, решил позволить себе последнюю в жизни сигаре­ту. В момент, когда он сделал заключительную затяжку, собираясь выбросить уже выкуренную сигарету, слабый луч фонарика ос­ветил его сзади с ног до головы.
«Так нелепо погибнуть, не сделав попытки отомстить за жену, за сына, за Татьяну, за Артура Александровича и весь попираемый закон», – с тоской подумал прокурор, слыша за спиной приближа­ющиеся шаги, но страха, как ни странно, не ощущал. Он нащупал рукоятку пистолета за поясом, надеясь, что до последнего момента его могут принимать за своего, тогда, воспользовавшись этим, он и выстрелит в упор. Вкрадчивые шаги за спиной приближались, казалось, их отделяет еще метра три, как вдруг тяжелая рука легла на плечо, а другая жестко перехватила кисть правой, упреждая любое движение, и знакомый голос сказал шепотом:
– Вам одному, прокурор, не справиться…
– Что ты тут делаешь? – спросил строго Камалов у улыбнув­шегося в темноте Нортухты, вытирая холодный пот со лба.
– То же самое, что и вы, – и он показал на лежащий у его ног ПТУРС – противотанковый управляемый реактивный снаряд. – Таким оружием я пользовался в Афганистане, – сказал спокой­но водитель.
– Где ты его взял? – удивился прокурор.
– Выменял в Чирчике у военных за два ящика водки, не думал, что так скоро может пригодиться.
– Да, из такой штуки и одного выстрела хватит, дай его сюда! – потребовал прокурор.
Но афганец уже поднял ПТУРС к плечу и ответил:
– Эта штука требует опыта и сноровки, но они одним выстре­лом не отделаются, у меня два снаряда. Первый выстрел я сделаю в фас, а второй в профиль, как говорили у нас в Афгане. Вся ташкентская сволота, похоже, сегодня съехалась к Талибу в гости, весь двор забит иномарками и «девятками», не пройти.
Видя, что Нортухта уже изготовился сделать выстрел, Камалов заметил грустно:
– Как жаль, что они не узнают, что это моя месть, мой приговор…
– Так доставьте себе эту радость, прокурор, скажите им что-нибудь. Они не успеют ничего предпринять, сегодня за нами полное преимущество, они проиграли вчистую.
Ферганец сделал шаг к дому и крикнул:
– Эй, Талиб!
Тотчас в освещенном проеме окна появился франтоватый моло­дой человек с усиками.
– Позови Сенатора, хочу пару слов ему сказать.
– Кто ты такой, чтобы приказывать моим гостям? – зло бросил Талиб в темноту.
– Прокурор республики Камалов, – спокойно представился стоявший в тени дерева человек.
И в это время рядом с хозяином дома появился знакомый силуэт Сенатора.
– Я даю возможность тебе и твоим дружкам помолиться аллаху перед смертью, у вас в распоряжении полминуты.
Сенатор, увидев вышедшего из тени человека с ракетным снаря­дом на плече, вдруг торопливо предложил:
– Постой, Ферганец, не спеши, мы можем договориться, тут не самые бедные люди собрались…
– Нет, я вас всех приговорил к высшей мере, и приговор обжалованию не подлежит…
– Ты не имеешь права, это незаконно, это самосуд! – в истери­ке завопил Талиб.
– Для вас я и есть закон, его карающая десница, о которой вы самоуверенно забыли, считая, что все покупается и продается…
В этот момент раздались сразу два выстрела из соседнего окна, пули просвистели рядом, и тут прокурор приказал водителю:
– Давай, Нортухта!
– Ля илля илляха, – произнес вдруг Нортухта и сделал первый залп, затем, перебежав в торец здания, выпустил второй снаряд. Огромный особняк словно подпрыгнул и рассыпался как карточный домик, вмиг вспыхнув огнем.
- Бежим! – крикнул Нортухта и, схватив прокурора за руку, кинулся к стоящей внизу машине.
Когда подъезжали к городу, уже светало, Камалов попросил завернуть к Салару, и Нортухта направил машину к реке, текшей среди угодий пригородного винсовхоза. Утренняя река несла свои слабые воды в город, казалось, она, как и все вокруг, еще дремлет. Возможно, ей снился последний сон, когда она была полноводной, рыбной и над ней с утра до позднего вечера звенели звонкие голоса ребятни, ее радостный смех. Теперь из-за пестицидов-гербицидов и дна, превратившегося в свалку, в ней не купаются ухе лет двадцать.
Как только Нортухта припарковал машину у раскидистой кря­жистой ветлы, помнившей давние счастливые дни реки, Камалов осторожно, словно боялся спугнуть тишину вокруг, вышел из кабины. Подойдя к берегу, сел на какой-то валун и долго, очень долго сидел, обхватив голову руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122