На краю жизни он думал о бывшем патроне и не забывал о своем долге, даже такие страшные пытки его не остановили. У Камалова от волнения навернулись на глаза слезы…
– Какие деньги, Артур, успокойся, а Тилляходжаевым мы с Са­матовым займемся, я обещаю. Потерпи, сейчас «скорая» прибу­дет…
Чувствуя, что Шубарин пытается что-то сказать, борясь с уходя­щим сознанием, Камалов вновь поднес тампон с нашатырем. Шубарин вздрогнул, чуть приподнялся и слабым, едва заметным движением поломанной руки показал в дальний угол.
– Там какую-то девушку час назад привезли, когда ее вносили, я и очнулся, увидел над собой телефон.
Прокурор, осторожно положив под голову Артура Александ­ровича свой пиджак, медленно направился в угол. Он уже до­гадывался, кто эта девушка. Когда он откинул грязное одеяло, увидел лежавшую навзничь Таню Шилову. Она была мертва. Он долго, в оцепенении, на время забыв про Шубарина, смотрел на ее прекрасное молодое лицо, застывшее словно в недоумении – за что? И вдруг, сжав кулаки, он дико, с надрывом, закричал:
– Ну все, гады, оборотни проклятые, теперь судить буду я…
Потом почти одновременно подъехали реанимационная и «ско­рая» из госпиталя бывшего КГБ, Нортухта монтировкой сорвал замок с двери, и Камалов сначала вместе с врачами вынес Шубари­на, а затем сам, один, Татьяну. Как только машины уехали, шофер спросил застывшего в прострации прокурора:
– Хуршид-ака, куда вас теперь доставить – к Саматову, он просил заехать или позвонить, или вначале в госпиталь, определим Артура Александровича окончательно?
– Ты разве не слышал, как я поклялся Татьяне? – ответил Камалов непонятно и продолжил: – Поезжай к моему соседу…
– К какому соседу? – испуганно спросил Нортухта, решив, что с прокурором случился нервный срыв. Камалов понял, отчего вдруг испугался шофер, и пояснил:
– К Газанфару. Он через дом от меня живет. Эта мразь может знать, как заманили Артура в ловушку, может, и про Татьяну что-то поведает, она ведь за час до смерти хотела меня о чем-то срочно предупредить.
Когда подъехали к престижному кооперативному дому, Нортух­та, подняв глаза на второй этаж, сказал радостно: «дома…» – он не раз подвозил Газанфара с работы. Поднялись вместе, позвони­ли, когда спросили – «кто?» – Нортухта небрежно ответил – «свои», – и дверь распахнулась. Увидев входящего следом за шофером прокурора, Газанфар кинулся в комнату, но Нортухта одним прыжком настиг его.
Камалов в ярости схватил Рустамова за грудки и выпалил зло:
– Подлец, из-за твоего предательства сегодня убили человека, и я поклялся, что буду сам судить оборотней, но прежде ты должен мне ответить на несколько вопросов. Кто выкрал Шубарина, Японца?
– Талиб, – мгновенно выдал Газанфар.
– А кто убил Шилову?
– Как убили?! Я же с ней расстался часа три назад, мы ужинали в «Лидо», – испуганно съежился Рустамов, и прокурору стало ясно, что это дело не рук Газанфара.
– В «Лидо»? А кто еще сегодня там был? – спросил в упор Камалов.
– Сенатор. Миршаб.
– Они еще в ресторане?
– Нет, я думаю, сейчас они у Талиба, в загородном доме, ночью большой сходняк, решают, что делать с Японцем.
– Адрес?
– Не помню. Записку с адресом я отдал Сенатору в ресторане, но это точно в Келесе. Талиб мне по телефону сказал – если не найдете мой дом, спросите в чайхане, там, мол, любой подскажет.
Камалов переглянулся с водителем и сказал хозяину дома:
– Ты пойдешь с нами.
– Нет, только не в Келес! – забился в истерике Газанфар.
– А мы тебя туда и не собираемся везти, – отрезал грубо Камалов и пошел к двери. Нортухта следом повел Рустамова. Когда подошли к машине, Камалов сказал:
– Отвези его к Саматову, он ведь ждет от нас вестей, а я пойду домой, с меня на сегодня хватит. Завтра займемся и Талибом, в Сенатором, и Миршабом тоже…
Подав на прощание руку Нортухте, он долго не выпускал его ладонь, словно хотел что-то сказать, но потом вдруг обнял его и произнес:
– Прощай, ты хороший парень, Нортухта.
Достав из кабины свой автомат, не пряча, темной аллеей, через дворы, он пошел к себе… Растроганный шофер долго глядел ему вслед.
Дома Ферганец принял душ, словно смыл с себя грязь долгого дня, побрился, надел свежую сорочку и спортивный костюм. По­том быстро набрал 062 в заказал такси, на вопрос – «когда?» – ответил – «сейчас же», и назвал адрес. Порывшись в платяном шкафу, достал бронежилет, оставшийся у него после ферганских событий, взял дополнительный рожок с патронами к автомату. Все это он уложил в большую теннисную сумку, которой ни разу не пользовался после Вашингтона. Пистолет аккуратно засунул за пояс в застегнул молнию куртки. Выключив свет, спустился вниз. Машина уже ждала у подъезда. Таксисту он протянул пятитысяч­ную купюру и сказал:, в Келес, к чайхане. Как только выбрались на улицу Амвра Темура, добавил: побыстрее, если можно.
Подъехав к чайхане, Камалов попросил водителя подождать и вышел из машины без сумки. В ярко освещенном зале трое мужчин играли в нарды, один из них поднялся и пошел навстречу позднему гостю. Камалов дождался хозяина на улице и спросил, как проехать к дому Талиба.
Чайханщик, оглядев темно-синий «Адидас» гостя, традицион­ную экипировку отечественных рэкетиров, довольно улыбнулся:
– Что же вы опаздываете, я еще час назад отвез большой казан плова домой Талибу. Сегодня у него много гостей, одни мужчины, наверное, большая игра предстоит, – ответил словоохотливый чайханщик и показал в сторону темнеющего оврага, где на взгорке ярко горели огни внушительного особняка.
– Да, большая игра. Пожелайте мне удачи, – сказал в ответ прокурор и протянул чайханщику тысячерублевку, чтобы у него развеялись последние сомнения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122