Сомнения развеялись: он, конечно, знал этого молодо­го человека и даже помнил его фамилию – Стрельцов, Стрельцов Сергей Юрьевич. В ту пору, когда он работал заведующим отде­лом административных органов ЦК компартии Узбекистана и ку­рировал КГБ, он не раз встречался с ним на Ленинградской, а еще больше слышал о нем как об очень талантливом офицере, которо­му поручались самые ответственные и деликатные задания. Его часто использовала Москва, когда нужен был человек для особо важной заграничной операции, не засветившийся в столице, и для чужих, и для своих.
Конечно, у Стрельцова не было повода бросаться ему в объятия, но и демонстративно прятаться нет причин, он ведь знает специфи­ку его службы, и никогда бы не сказал прилюдно – здравствуйте, товарищ Стрельцов! – или что-то в этом роде. Хотя гудевший внизу, у его ног, зал не давал ему сосредоточиться. Сенатор вдруг отрешился от всего, как бы отключил все звуки вокруг. Он мог в особо опасные минуты сконцентрировать внимание и волю в кулак, в такие минуты что-то скорпионье виделось в его лице, не зря он родился под этим знаком Зодиака. Он пытался вернуть в памяти прошедшие двадцать минут, когда узнал, что Шубарин отбывает в Милан, и поспешил на второй этаж. Шаг за шагом он восстанавливал сцены, словно привычно отматывал ленту на ви­деокассете, чтобы внимательнее вглядеться в нужный кадр. Хотя за двадцать минут прошло не так много событий, чтобы было за что зацепиться, он продолжал упорно искать, совсем забыв о хане Акмале, о людях, его встречавших, понимая, что надо вернуться в холл, пробиться к нему, чтобы все видели, запомнили, с кем он стоит в обнимку. Но что-то удерживало его на лестнице, подсказы­вало: ищи! ищи! – а он всегда доверял своему чутью. И вдруг вспомнил, вспомнил – не видение, а ощущение. Когда он говорил с Шубариным и его женой, то чувствовал на себе затылком чей-то упорный взгляд, словно кто-то хотел развернуть его к себе лицом, и он обернулся машинально. Вот тогда-то он и заметил стриженый затылок успевшего повернуться к нему спиной мужчины, и в глаза ему бросилась новомодная, еще не прижившаяся в Ташкенте, стрижка. Значит, Стрельцов хотел знать, с кем разговаривает Шубарин? – появился первый вопрос. Да, да, только Шубарин – подтвердил он свою догадку, ибо о его возвращении КГБ еще не могло знать: решение лететь рейсом Москва-Дели пришло случайно, в последний момент, в аэропорту, и домой, В Ташкент, чтобы встречали, позвонить не успели, и сделали это за них московские адвокаты. Впрочем, интересуйся Стрельцов им кон­кретно, не отбыл бы он тут же прямым рейсом на Гамбург. А не спелся ли Японец и с КГБ, ведь Ферганец ходит на Ленинградскую как к себе домой и оттуда набрал целый отдел по борьбе с ор­ганизованной преступностью?
Спокойно, спокойно – не может так просто выпасть большая удача, решил он и поспешил вниз, в холл международного аэро­порта. Откуда-то появились богато накрытые столы, куда бес­прерывно подавали роскошный коньяк «Узбекистан» и золотое шампанское, уже то и дело вспыхивали блицы появившихся не­весть откуда репортеров. Вот этот миг упускать не следовало, и он, бесцеремонно растолкав окружающих хана Акмаля, встал с ним рядом. Арипов, опьяненный не только помпезной встречей, но и полными бокалами коньяка, по-братски обнял его и, понимая, что их снимают журналисты и телевизионщики, поворачивался вместе с Сенатором в разные стороны. В аэропорту торжества продолжались больше часа, и когда кавалькада машин направи­лась в центр города, к гостинице «Узбекистан», где хану Акмалю и его родственникам зарезервировали целый этаж. Сенатор отвел в сторону Миршаба и сказал:
– Давай, поднимемся в зал отлетающих, дело есть.
Несмотря на шум-гам внизу, Сенатор слышал о том, что само­лет на Гамбург поднялся в воздух. В зале регистрации Миршаб предъявил свое служебное удостоверение дежурной, а Сенатор спросил:
– Извините, мы опоздали к рейсу и не знаем, улетел ли в Гам­бург наш друг Стрельцов Сергей Юрьевич?
– Сейчас, одну минуту, – ответила девушка, раньше работав­шая в депутатской комнате и знавшая в лицо обоих мужчин. – Да, не беспокойтесь, улетел. Но он в Гамбурге делает только пересад­ку, а место в Милан мы ему тоже забронировали.
Миршаб, ничего не понимая, стоял рядом.
– Значит, предчувствие меня не обмануло. Какой я молодец! – воскликнул Сенатор, как только они вышли из здания аэропор­та.
– Да объясни ты толком, что произошло? Бросил хана Акмаля, выясняешь – улетел, не улетел какой-то Стрельцов, – спросил раздраженный Миршаб.
Сенатор повернул к нему возбужденное лицо и, не замечая недовольства своего приятеля, ответил:
– Ты даже не представляешь, как нам повезло, если я не ошибаюсь. Помнишь, когда Газанфар сообщил нам, что Камалов помог Шубарину освободить американского гостя, мы оба, не сговариваясь, подумали – а не спелся ли за нашей спиной Японец с Ферганцем? Развивая эту тему, можно утверждать, если спелся с прокурором, то спелся и с КГБ, о связях, влиянии Камалова на нынешних руководителей службы безопасности республики знает каждый. Логично?
– Вполне, – подтвердил ничего не понимающий Миршаб.
– Я не знаю, что могло бы послужить причиной их единения, но Шубарин со своей гипертрофированной порядочностью всегда хо­тел жить по закону и по совести. – Я не раз слышал это от него сам. Вот сегодня Шубарин неизвестно почему вылетел в Италию, на юбилей какого-то банка, словно у него здесь дел мало. Опять же я чувствую, что за этой поездкой что-то кроется. Не исключено, что визит в Европу имеет какое-то отношение к Талибу. Если это так, то через вора в законе, через уголовку, как обычно, мы решим все свои проблемы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122